Прекрасная натурщица - [15]

— Не предрассудки, ваша светлость… Это не предрассудки. Я знаю родословную князей Зелениных. В ней столько фамильных гербов, что ваша матушка лично задушит меня в опочивальне. Сколько бы учителей ни оттачивали мой французский… Сколько бы денег ни потратил на меня ваш батюшка, но происхождение не купишь…

— Как и чувства, Анна… Как и чувства! — Кирилл понимал, что она говорит правду, но был против этой правды всей душой. — Моя мать прибавила к нашей родословной два фамильных герба, ей есть чем гордиться. И всю жизнь она сносила унижения, связанные с тем, что отец любил другую.

— Я знаю, — тихо ответила Анна. — Твой отец любил мою маму. Говорят, в молодости она была очень красивая.

— Дело в том, Анна, что это даже значения никакого не имело. Моя мать и сейчас очень красивая. Но отец никогда не замечал ее красоты. Между твоей матерью и им пробежала искра, и, кроме этой маленькой искорки, отец ничего не видел. Ни гербов, ни богатства. Просто у него не хватило смелости отстоять свое счастье.

— Конечно. Ни у кого бы не хватило. — Анна горько усмехнулась. — Что могла предложить князю его крепостная, кроме тела?

— Душу, Анна! Душу! — Кирилл поднялся с пола и закружил по комнате, спотыкаясь о предметы. — Но она этого не сделала. Трагедия наших родителей в том, что они не взаимно питали чувства друг к другу. Я уверен в том, что крепостная прима была равнодушна к князю. Не только общественное мнение вершит судьбы!

— Да, это так… — потрясенно прошептала Анна. — Мама говорила, что всю жизнь любила своего мужа, Федора.

— Поэтому Анна… Не хорони нас не ко времени. Еще поживем. — Кирилл усмехнулся, разглядев в темноте ту фигурку, которую изначально искал. — На, возьми это.

Анна протянула руку, и князь опустил в ее ладонь небольшую скульптуру лошадки. Ученическая работа была выполнена из глины, но учителя считали, что она Кириллу необыкновенно удалась. Привычно пробежав кончиками пальцев по гладкой глиняной поверхности, Анна счастливо улыбнулась. Она еще раз коснулась мордочки и конечностей животного, и ее лицо осветила уверенность.

— Лошадь! — завороженно произнесла она. — Маленькая лошадь!

Кирилл притянул девушку к себе и с горечью заметил, как светлеет за окном небо.

— Возьми ее себе. Пусть у тебя будет игрушка на память. Она не привлекает к себе внимания, просто глиняная статуэтка. Если заметят, то скажешь, что нашла в саду.

— Правда? Это подарок? — Анна была так рада, что Кирилл поклялся себе, что в следующий раз подарит что-то более стоящее. — Спасибо, Кирилл! Спасибо!

Князь был растроган ее поведением. Ему очень не хотелось расставаться с Анной, но заря бесцеремонно разрушала их зыбкую идиллию.

— Наверное, в помещении не слышно птиц и не чувствуется ветер… — проговорил он.

— Занимается заря, да? — голос Анны дрогнул, и она крепче сжала глиняную скульптурку.

Кирилл помог ей подняться, и они вышли в сад. Нежно коснувшись губами завитка волос на ее виске, князь отпустил девушку. Он отчетливо понимал, что за эту ночь она стала ему еще ближе, еще дороже… Что уж там, она стала ему бесконечно дорога!

Анна, как и раньше, немного постояла, осваиваясь в звуках сада, и легкой походкой отправилась домой. Прежде чем скрыться в густых зарослях она остановилась и, не оборачиваясь, помахала ему рукой.

Он так же молча помахал ей в ответ.

* * *

Следующим утром весь налаженный уклад усадьбы Зелениных потонул в хаосе, связанном с приездом графа.

Кирилл не успел еще выспаться после прекрасной, но бессонной ночи, проведенной в обществе Анны, а его уже посмели поднять. Молчаливая Машенька, которая беспрекословно выполняла личные распоряжения княгини, явилась к нему в спальню, на ходу раздавая приказы толпе слуг. Шторы были подняты, окна распахнуты, а нанятые люди бросились одевать князя в наряд, подобающий случаю.

Сопротивляться было не только бесполезно, но и опасно для отношений с матушкой. Будучи осведомленным о серьезности мероприятия заранее, Кирилл безропотно сносил издевательства над прической и равнодушно взирал на помпезные кружева парадной рубашки. Но, несмотря на мучения, время летело суетно и быстро.

В Голубой гостиной был произведен настоящий переворот. Роскошные тяжелые шторы, красовавшиеся на окнах, будили в Кирилле давние, детские воспоминания, касающиеся парадных приемов на малое количество гостей. Он был готов поклясться, что эти гардины были убраны на долгое хранение не меньше десяти лет назад.

В гостиной был накрыт небольшой изящный стол, на котором с успехом бы разместились десять жареных поросят. Изразцовый камин был стыдливо прикрыт шелковой ширмой на позолоченных ногах, а в фарфоровых огромных вазах красовались цветы, купленные в имении за несколько верст отсюда. Кирилл заскучал, но сдерживал зевоту с терпением и волей, достойными аристократа.

Граф появился на пару часов позже, чем было назначено.

Елена Николаевна встретила его непринужденной улыбкой и безукоризненным французским. Кирилл в который раз залюбовался матушкиными манерами. Она была соткана из достоинств, превозносимых высшим обществом. Но, как ни странно, граф остался к этому невежливо равнодушным.