Прекрасная Габриэль - [268]
Чтобы оторваться от этой сцены, она пошла к лестнице. Карета была готова. Блестящая толпа окружала ее, чтобы проводить до того места, где герцогиня должна была сесть в лодку.
Король не оставлял Габриэль, он выбрал своих лучших друзей, чтобы ехать вместе с нею в лодке. Это была обширная, плоская лодка с богатой обивкой. Герцогиня села в лодку вместе с дамами и придворными, которые наперерыв добивались чести проводить ее. Генрих послал с герцогиней гвардейского капитана и приказал, чтобы ей оказывали в Париже королевские почести. Каждый понял, что в этой лодке сидит французская королева, окруженная двором.
Габриэль испугалась неволи и искала средства остаться свободной, как она обещала Эсперансу. В ту минуту, когда она прощалась с королем, опять начались слезы, и расставанью не было бы конца, если бы Сюлли не удержал короля, пока лодка медленно удалялась от берега.
Начались сигналы, повторяемые прощания. Мало-помалу от Генриха до Габриэль расстояние увеличивалось; помутившиеся глаза короля уже не так ясно различали Габриэль в группе и при первом повороте берега все исчезло. Они звали еще друг друга и слышали свои прощания, повторяемые эхом, но не могли уже видеть друг друга и не должны были видеться никогда.
Путешествие совершалось в тихую погоду. Часть придворных вышла в Мелене. Габриэль надавала всем распоряжений или приказаний, которые удерживали их вдали от нее. Осталось немного. Габриэль намеревалась освободиться от них у парижской заставы.
Разговор шел обо всем, что может развлечь легкомысленную женщину, польстить гордой душе. Несколько раз, от избытка любезности, некоторые льстецы ласкали слух Габриэль словами «ваше величество».
Но становясь более серьезной по мере приближения к цели, даже мрачнее, как будто она уже вступила в смертельную атмосферу ожидавшего ее несчастья, Габриэль рассеянно слушала придворных болтунов или не слушала их вовсе. Она думала, какой страшный шум сделает завтра ее исчезновение. Она дрожала при мысли об огорчении короля. Она отказалась бы от своего намерения, нарушила бы свою клятву, если б не неизреченное утешение всем пожертвовать для Эсперанса.
Когда лодка подъехала к Вилльневу, герцогиня захотела предложить закуску дамам, и в веселой суматохе, последовавшей за этим, Габриэль толкнула какая-то странная фигура, нечто вроде нищенствующего монаха под капюшоном, который сунул ей свернутую бумагу, прося милостыни, и ушел так искусно, что она не видела его больше. Габриэль при каждом выезде получала много прошений. Это было для нее не новость. Она развернула бумагу и прочла:
«Не ездите к Замету, особенно же не кушайте там ничего, даже персика, если вам предложат».
Во всякую другую минуту это ужасное предуведомление заставило бы ее побледнеть. Но какая ей была нужда до Замета и его отравленных фруктов! Габриэль ехала не к Замету, через два часа она должна была сойтись с Эсперансом. Те, которые наблюдали за нею после этого чтения, видели, что она спокойно улыбнулась и разорвала бумагу на тысячу кусков, которые бросила один за другим в воду.
«Этот достойный Замет, — подумала она, — приготовляет мне не братское гостеприимство. Итак, рассчитывают на персик, чтобы сделать действительным брачное обещание, данное Анриэтте д’Антраг. В апреле персики редки, и Замет поиздержался для меня. Как я буду смеяться над этим завтра, когда буду есть вместе с Эсперансом чудные нормандийские яблоки!»
Начиная с Шаратона Габриэль стала смотреть на берег. Она думала, что человек нетерпеливый мог побежать вперед, чтобы скорее увидать лодку. С этой минуты она забыла все, что оставила позади себя; видеть Эсперанса, угадывать его в вечерней тени — вот что сделалось единственной целью ее взглядов, ее мыслей, всей ее души. Не примечая его, она подумала, что он столько же осторожен, сколько и нежен. Он обещал находиться в Берси и там только он будет ждать. Еще полчаса.
Настала ночь. Габриэль высадила еще несколько особ из своей свиты недалеко от Берси и просила других продолжать ехать в лодке по Сене до Лувра. Она говорила, что хотела избегнуть шума, народного любопытства. Между тем как толпа будет бежать по берегу, надеясь видеть, как она выйдет на Школьной набережной, она поедет в носилках спокойно переночевать у Замета.
В чем не может убедить королева придворных? Все были убеждены: Габриэль вышла из лодки в Берси с Грациенной, с неизбежным ла Варенном и Бассомпьерром. Носилки ждали, но Эсперанс так хорошо был спрятан с лошадьми, что она не могла его приметить. Она послала вперед обоих мужчин с приказанием одному уведомить Замета об ее приезде и ждать ее там, а другого поблагодарила за его приятное общество. Оба всадника уехали. Габриэль осталась одна в носилках с Грациенной.
Это была решительная минута. Ее лошади ехали по берегу Сены, по темной и решительно пустой набережной. Эсперанса все не видать, но без сомнения, он подстерегает за какой-нибудь стеной. Первые шаги, которые Габриэль сделает одна по дороге, отослав носилки, как они условились.
Габриэль приказала Грациенне ехать к Замету и сказать, что ее госпожа заехала к мадам де Сурди и приедет поздно в улицу Ледигьер. Грациенна уехала в носилках, Габриэль осталась одна на месте, назначенном Эсперансом. Около нее не было ни Эсперанса, ни лошадей. Тысячи предположений, раздирающих сердце во время тоски ожидания, зародились в голове Габриэль с головокружительной быстротой горячечного бреда. Проходят десять минут, четверть часа, полчаса, наконец час… О, это целая вечность мучений! Не ошиблась ли она вчера? Не имела ли она видение? Точно ли Эсперанс обещал этот отъезд, — сказал о лошадях, назвал эту пустынную набережную?.. Быть одной, брошенной, в темноте, это королеве, жизнь которой утекает капля за каплей в нескончаемой тоске трех тысяч шестисот секунд… Она не может больше устоять от желания выйти из этого ужасного сомнения. Если Эсперанс ошибся часом, если он опоздал… О, опоздать, когда дело идет о таких интересах! Но все возможно, и Габриэль, по крайней мере, это узнает. Она побежала к Эсперансу; улица Серизе близехонько. Двери открыты, это оттого, что лошади сейчас выедут. Нет. Двор темен, пуст. Ни света, ни души, ни малейшего шума в доме. Габриэль чувствует, как сердце ее бьется от беспокойства. Тем более причины идти вперед. Она идет.
Город на Неве заново раскрывается для читателей, ведь стиль изложения информации, выбранный автором, уникален: сначала берется цитата из известного произведения или мемуаров, и Екатерина дополняет его своими измышлениями и информацией из надежных источников, приобщая таким образом своих читателей к истории родного города. Итак, книга первая… В ней мы заглянем в окна, в которые всматривался одержимый азартом герой «Пиковой дамы» Германн, в надежде проникнуть в таинственный дом и разведать карточный секрет сварливой старухи-графини.
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.