Прекрасная Дамаянти - [32]

— Что это значит? — воскликнул он. — Неужели каждый день будет приносить с собой новое беспокойство и новые загадки? Не доверяю я этому Уоррену Гастингсу. Он побледнел, со страхом прислушиваясь к постепенно усиливающемуся барабанному бою. Затем громко ударил в ладоши. Явившийся на зов слуга, не дожидаясь вопроса, сказал:

— Это выступает батальон сипаев, и губернатор следует за ним с блестящей свитой, чтобы встретить Суджи Даулу.

— Суджи Даула, — воскликнул Нункомар, побледнев, — король Аудэ?!

— Именно так, повелитель. Король известил губернатора о своем визите.

— Новый губернатор — настоящее олицетворение хитрости и коварства, самый опасный из всех до сих пор бывших у нас врагов, его необходимо сломить, и на это существуют верные средства. Если он вследствие данной ему неограниченной власти задумал поработить здесь всех и подчинить своей воле, то в Лондоне золото еще не потеряло значения и сломить его железную волю не представит трудности. Он скрыл от меня посещение коварного Суджи Даулы. Это доказывает только всю важность и опасность дел, которые он затевает. Я хочу, я должен видеть их вместе. Ведь на лицах можно прочесть то, что скрыто за словами. Мне никто не запретил ехать туда же. Я тотчас отправлюсь в храм в Хугли и окажусь там именно в то время, когда произойдет их встреча.

На этот раз Нункомар приказал подать себе не паланкин, а лучшего арабского коня, а для конвоя приготовиться большому отряду конницы.

— Теперь тебе известна моя воля, — сказал он Дамаянти, когда удалился слуга, чтобы исполнить его приказание. — Можешь принимать сэра Вильяма, как и где тебе угодно, мой дом для него открыт. Можешь даже высылать всех своих прислужниц, исключая Хитралекхи, которая должна всегда оставаться при тебе.

— Хитралекхи!.. Хитралекхи! — воскликнула Дамаянти, и глаза ее гневно сверкнули.

— Она преданнейшая и вернейшая из всех, — возразил Нункомар. — Ты можешь ей довериться, как доверяю ей я.

Дамаянти скрестила на груди руки и склонила голову.

— Хитралекхи должна шпионить за мной! — произнесла она, когда Нункомар вышел. — Она, которую он готов сравнять со мною и допустил бы занять мое место, если бы посмел это сделать! Хитрость женщины способна на все, как сказал он. Хорошо же, я употреблю эту хитрость в свою пользу! Я устала быть рабой, я хочу быть свободной, счастливой!

Она встала и простерла руки, как будто хотела обнять витающий перед ее влажными глазами образ. На ее полуоткрытых устах одновременно мелькало язвительное торжество и страстное желание любви.

По дороге в Хугли маршировал батальон сипаев под предводительством офицеров в парадной форме. Оружие их так и блистало на солнце. На некотором расстоянии следовал Уоррен Гастингс на великолепном вороном коне в роскошной сбруе, но сам он был одет в простое платье темного цвета. Рядом с ним ехали мистер Барвель, сэр Вильям Бервик и капитан Гарри Синдгэм, следом — члены совета. Шествие замыкал конвой, состоявший из европейских и индийских слуг.

Они уже успели проехать улицу, ведущую в Хугли вдоль устья притока Ганга, и обширные предместья Калькутты, когда вдруг позади них раздались удары копыт и фырканье лошадей. Гастингс обернулся и увидел в отдалении приближавшегося с большим конвоем магараджу Нункомара, который, увидев губернатора, погнал своего коня и промчался сквозь окружавшие ряды слуг. Остановившись около Гастингса, он наклонил голову до гривы коня и с выражением искреннейшей, натуральной радости, воскликнул:

— Какое неожиданное великое счастье послала мне судьба сегодня, дав возможность приветствовать вашу милость! Я собрался в храм, чтобы принести богам благодарность, а они, вероятно, благоволя ко мне, увеличивают мою радость, доставляя мне неожиданное счастье встретить великого мужа, которым я постоянно восхищаюсь.

Уоррен Гастингс слегка наклонил голову, и лицо его омрачилось, но он тотчас же овладел собой и сделал Нункомару знак ехать по левую руку от него. Нункомар приветствовал сэра Вильяма, но вдруг, увидев второго ординарца, вздрогнул и смертельно побледнел.

— Позвольте представить вам капитана Гарри Синдгэма, — сказал Гастингс равнодушным тоном. — Он только вчера приехал и тотчас же занял место моего второго ординарца.

Капитан поклонился магарадже со спокойной и холодной вежливостью, какой принято придерживаться при первой встрече с незнакомыми лицами. Нункомар ответил ему так же сдержанно и вежливо, но рука, державшая уздечку коня, заметно дрожала. Обоим не было времени обменяться хоть словом, так как губернатор продолжал путь и заговорил с магараджей о самых незначительных предметах. Нункомар хорошо владел собой. Он ни словом, ни взглядом не выдал своего удивления или любопытства, вызванного необычайным путешествием губернатора. Он только пытливо смотрел на мелькавшие впереди него кончики штыков войска и боялся, чтобы шествие не достигло бы храма в Хугли слишком рано, чтобы ему действительно не пришлось отправиться в большой храм Брамы.

Сквозь густые вершины деревьев уже начали мелькать блестевшие на солнце золоченые купола храма, когда ехавшее впереди войско остановилось. В то же время у поворота взвился густой столб пыли, в котором замелькало блестящее оружие и пестрые одежды всадников. Гастингс остановил коня. Полковник Чампион, ехавший позади губернатора, подался вперед. По его команде войско разделилось на две части и стало шпалерами, взяв на караул. Поднявшийся ветер отнес тучу пыли в сторону, и из-за нее показалось замечательно блестящее шествие конвоя телохранителей в мундирах, со сверкающим на солнце оружием, массы слуг, ведущих под уздцы чистокровных лошадей и мулов, и наконец вереница громадных слонов в роскошных, шитых золотом попонах.