Прекрасная Дамаянти - [30]

Нункомар же снова сел в свой паланкин и возвратился во дворец. Среди членов суда начались робкие возражения относительно объявленных Гастингсом нововведений. Но он сразу прекратил их, объявив, что один отвечает за все сделанные распоряжения.

— Я прекрасно знаю двор в Дели, — сказал он. — Там никогда не посмеют сопротивляться, они отлично понимают, что все ветхое здание царского великолепия может рухнуть при первом же толчке.

— Но обе провинции, Кора и Аллахабад, которые так далеко от нас? Немало они причинят нам хлопот, даже если Великий Могол согласится вернуть их добровольно, — заметил мистер Барвель.

— Совершенно верно, — согласился Гастингс, холодно улыбаясь. — Но мы обойдемся и без этих хлопот. Мы просто продадим эти провинции.

— Продадим?.. Но кому же? — спросил пораженный Барвель.

— Приглашаю всех вас, господа присутствующие, выехать завтра со мною за город для торжественной встречи короля Суджи Даулы, который едет сюда. Я желаю видеть его окруженным всеми княжескими почестями как августейшего гостя компании.

— Суджа Даула? — воскликнул Барвель. — Король Аудэ… Он!

По его лицу как молния скользнула догадка. Маленькие глаза сверкнули так радостно, будто он записывал получившийся в приходной книге компании громадный остаток.

— Клянусь Богом, — воскликнул он, крепко пожимая руку Гастингса, — это великая идея! Я… я просто удивляюсь вашей милости!

Гастингс приветливо кивнул ему головой и вышел из зала заседаний.

За обедом губернатор представил баронессе Имгоф и сэру Вильяму Бервику своего адъютанта — капитана Гарри Синдгэма.

VI

Нункомар решил даже дома делать вид, что безмерно рад всему случившемуся. Он приказал слугам раздавать щедрые милостыни и послал в храм жертвоприношения, чтобы выразить благодарность богам.

Все дворы его дворца были украшены цветами и флагами, а сам он явился на торжественный обед, которым хотел чествовать сына перед отъездом в Муршидабад, в роскошном платье, блистая драгоценными камнями.

Прислужницы играли лучшие мелодии и пели самые веселые песни. Все кушанья и напитки, убранные со стола почти нетронутыми, были отправлены нищим. Гурдас по обыкновению сидел за столом мрачный. На замечания отца отвечал коротко и холодно и тщательно избегал смотреть на него.

Дамаянти сидела за обедом задумчивая и рассеянная. Влажные глаза ее были устремлены в пространство, а губы иногда бессознательно улыбались, будто она вновь переживала какое-то счастливое мгновение. Говорил один Нункомар, говорил весело и оживленно, и, только хорошо зная его, можно было бы утверждать, что он находится в сильном лихорадочном возбуждении.

После обеда магараджа, приказав слугам оставаться в столовой, повел супругу в гостиную, выходившую на террасу, которая утопала в зеленоватом полумраке теней гигантских деревьев и была наполнена чудным ароматом только что распустившихся гарциний. Дамаянти робко и неуверенно опустилась на мягкую кушетку, Нункомар остановился перед ней и почти торжественно сказал:

— Я сделал тебя женой своей не столько потому, что прельстился замечательной красотой, сколько потому, что заметил в тебе недюжинный ум, честолюбие и способность быть не только украшением моего дома, но и моей верной союзницей, а главное — орудием для исполнения моих намерений и планов.

Дамаянти посмотрела на мужа с изумлением. Она как будто даже не понимала, к чему ведет такое торжественное вступление.

— Наступило время, — продолжал Нункомар, — когда ты можешь оправдать те надежды, которые я возлагал на тебя. Ты должна оказать мне услугу.

— Говори, господин мой! Ты знаешь, я всегда готова тебе повиноваться.

— Губернатор — враг мой…

— Твой враг? — спросила Дамаянти с удивлением и испугом. — Но ведь он был к нам так внимателен… прислал мне подарки… Он даже разрешил, чтобы…

Она замялась и, слегка покраснев, опустила голову.

— Он смертельно оскорбил меня, уничтожил все мои планы и еще много раз будет унижать меня, если мне не удастся восторжествовать над ним.

— Как это ужасно! — воскликнула Дамаянти. — Как опасна вражда с таким могущественным, таким сильным человеком, а ведь все могло бы быть прекрасно, мы были бы так счастливы и…

Она снова замялась и замолчала.

— Так вот в чем дело, — продолжал Нункомар, не обратив внимания на ее смущение, — мне предстоит выдержать тяжелую борьбу, и, чтобы выйти из нее победителем, мне необходимо знать все планы, все помыслы, все намерения врага моего. Понятно, у меня есть шпионы в числе слуг губернатора, но для них Уоррен Гастингс недосягаем. Их взгляды недостаточно остры, чтобы проникнуть в его тайны. Ты должна держать в руках своих ключ к мыслям губернатора.

Дамаянти смотрела на него, широко открыв глаза.

— Я? — спросила она. — Но каким же это образом?

— Приятельница губернатора и его будущая жена отнеслась к тебе приветливо. Она ясно выразила тебе расположение, и от тебя зависит поддерживать ее дружбу и вызвать на откровенность.

Дамаянти покачала головой.

— Не знаю, право, — сказал она, — посвящает ли губернатор свою жену в дела правления.

— Во всяком случае это возможно, и я почти уверен, чем скрытнее, надменнее и строже он выказывает себя перед светом, тем откровеннее будет говорить с женой, которую любит.