Префект - [164]

– Каким образом? – спросил Дрейфус.

– Сильным электромагнитным импульсом. Вырубить не вырубили, но утихомирили. За время перелета Часовщик полностью восстановился. Мы едва успели засунуть его сюда и заблокировать большими магнитами. Ты знаешь, как работает токамак?

– Более или менее.

– Как правило, магниты удерживают плазму в кольцеобразной камере и направляют прочь от стенок. Пропускаешь ток через плазму, нагреваешь ее до сотен миллионов градусов – происходит термоядерный синтез. У нас в камере синтеза нет, там глубокий вакуум и Часовщик. Магниты пришлось переместить, чтобы получилась импровизированная камера. В принципе, ничего сложного.

– Но Часовщик все равно рвется наружу? – Дрейфус снова коснулся пульсирующего корпуса реактора.

Чувствовалось, как Часовщик напрягается, проверяет, крепки ли магнитные оковы.

– Не прекращает попыток.

Дрейфус заглянул в окошко. Сперва увидел лишь темно-синий мрак, потом справа появилось розоватое сияние. Оно усилилось и замерцало, разбавляя тьму.

Вейч, стоявший слева от Дрейфуса, подкорректировал конфигурацию магнитных ловушек. Розовое сияние превратилось в блестящий серебряный круг, который посветлел до ослепительно-белого.

– Почему он лучится?

– Магнитное поле сдирает ионы с верхнего слоя Часовщика, образуется плазменный кокон. Когда отключаем поле, он снова всасывает плазму в себя. Насколько мы можем судить, массу он не теряет.

– Вижу его, – тихо проговорил Дрейфус.

– Красавец, да?

Дрейфус промолчал. Он плохо понимал, что чувствует. С тех пор как потерял Валери, он часто думал о Часовщике, но о его внешности – никогда, интересовался его деяниями, а не происхождением. Из свидетельских показаний пострадавших он знал, что Часовщик аморфен, легко и плавно меняет форму – или, по крайней мере, производит такое впечатление. Другие выжившие рассказывали, что в основе меняющейся ипостаси – гуманоид, эдакий стабильный аттрактор в центре хаотического процесса. Сейчас те рассказы едва вспоминались. Дрейфус осознал: перед ним не робот, а скорее ангел из сияющего белого металла.

Часовщик пребывал в токамаке, прикованный к месту сильным магнитным полем, способным выделять электроны из водорода. От таких страшных нагрузок любой робот, любая машина из инертного вещества или супервещества измельчилась бы и перешла в газообразное состояние. Часовщику магнитное поле было нипочем, об экстремальных физических условиях говорил лишь серебристо-розовый нимб. Формой Часовщик отдаленно напоминал человека – имелись туловище, руки, ноги, подобие головы, но все удлиненное и спектральное. Мелкие элементы мерцали, расплывались, слои просматривались то лучше, то хуже. В одну секунду Часовщик казался собранным из вполне понятных устройств и брони, в другую – превращался в нечто обтекаемое и подвижное.

– Посмотрел – и хватит, – сказала Сааведра. – Саймон, убери Часовщика от окна, пока он камеру не разгромил.

Вейч нажал несколько кнопок, и Часовщик исчез из вида. Дрейфус вздохнул с облегчением. Лицо у Часовщика было совершенно плоское, невыразительное, но Дрейфус почти не сомневался: узник реактора разглядывает именно его и делает выводы.

– Я свою часть соглашения выполнила, – заявила Сааведра. – Теперь выкладывай, что о нем знаешь.

– А вы позволите мне с ним поговорить?

– Рассказывай, остальное потом.

– Сюда я прилетел по одной причине. Чем дольше мы тянем, тем труднее будет остановить Аврору. Люди гибнут, пока мы тут мешкаем.

– Выполни обещание: скажи, откуда взялся Часовщик. Тогда и потолкуем.

– Он не из СИИИ, – сообщил Дрейфус. – Его создали в другом месте десятью с лишним годами ранее.

– А попонятнее нельзя? – спросил Вейч.

– Имя Филипп Ласкаль вам что-нибудь говорит? – Вопрос получился чисто риторическим. – Конечно, говорит. Вы же дипломированные префекты, историю знаете.

– Какое отношение к Часовщику имеет Ласкаль? – удивилась Сааведра.

– Самое непосредственное.

– Хватит ерунду болтать! – вышел из себя Вейч. – Ласкаль спятил после возвращения с завесы. Он погиб много лет назад.

Дрейфус терпеливо кивнул.

– Как вы наверняка помните, Ласкаль утонул в искусственном пруду на территории Силвестовского института изучения затворников. По официальной версии, Филипп совершил самоубийство: безумие, которое он привез с завесы, погубило его. Однако это не единственное объяснение его смерти. Филипп много лет молчал, а перед самой кончиной открылся Дэну, наследнику клана. Тот снарядил собственную экспедицию к затворникам, уверенный, что преуспеет там, где другим не удалось. Сложилось мнение, что Ласкаль избавился от тяжкого бремени тайны и счел цель своей жизни достигнутой. Получается, это самоубийство.

– Ты так не считаешь, – проговорила Сааведра и с любопытством, и с подозрением в голосе.

– Как я уже объяснял, произошло убийство. По-моему, с него все и началось.

– Но зачем понадобилось убивать Ласкаля? – спросила Сааведра. – К тому времени он уже свихнулся. Если причина в том, что он мог рассказать Дэну, убивать следовало до, а не после разговора.

– Ласкаль погиб по другой причине, – ответил Дрейфус. – И эта причина – не страх перед его знаниями, а стремление добраться до них. Единственным способом представлялось убийство.