Преемственность - [2]

И жизнь земная им невмоготу –

От Господа отгородились бытом,

Богатство превращая в нищету.

Горе

У сердца горе и оно рыдает,

Клокочет, бьётся в чувственном рою.

Душа навзрыд хохочет, разрывая

Всю внутренность безумную свою.

Покинули, предали, обманули

Надежду, веру и дитя-любовь!

За что вы люди так жестоки всуе

К Тому, Кто пролил жертвенную кровь?

Погост

Жёлтые глаза-окошки

В сумерках избы печальной

Собирают в небе крошки

С ломтика луны пасхальной.

Тает шелуха-скорлупка

Вдоль обочины дороги.

На пригорке клёнов группка

Сушат вымытые ноги.

Так пасхальную седмицу

Отмечал погост унылый

Провожая жизни жницу

Грех с людей собрать постылый.

Стирка

Туман вновь стелется у ног,

Траву украсив жемчугами.

Подол росой прохладной взмок.

Рассвет чуть брезжит над лугами.

Иду к реке воды набрать,

Сегодня намечаю стирку.

Зеркальная речная гладь

Поддалась вновь лягушек цирку.

С бельём собрался я на рать,

Чтоб завтра в чистом выйти к людям.

А как пред Богом чище стать,

Каким воспользоваться прудом?

Свидания

Кусты сирени дразнят ароматами

Черёмухи душистые цветы.

Ночами парни бродят в них с девчатами,

В сердцах лелея робкие мечты.

Застенчиво луна им улыбается

И прячется стыдливо в облаках.

Ночных цикад звенит влюблённым здравица

И бьют ключи в овражных родниках.

Прекрасные наивные свидания

Весеннею даруемы порой.

Волнуют нас Священные Писания

Подобною словесною весной.

Лето

Прикоснётся летний вечер

Мягко, нежно и тайком,

Обнимая ваши плечи

Добрым, тёплым ветерком.

Прострекочут вам цикады

Трели сумрачной зари.

Ночью соловья рулады

Вам подарят попурри.

Липа ароматом тонким

Ласково коснётся вас.

И лишь душу словом ёмким

Обласкает Божий глас.

Радость

Возрождённое сердце запело,

Благодарностью дух напоён,

На Голгофе душа лицезрела,

Что я ныне на веки спасён.

Не возможно понять эту радость,

Когда смерть отступает от вас,

Унося всю греховную гадость,

И шагает к вам Вечности час!

Божий храм

Восхищаются сумраком леса

Облысевшие ветви деревьев

И продрогшая листьев завеса,

Что желтеет ковром у кореньев.

И порхают над куцею чащей

Небольшие лесные синицы,

Да шумят над округою спящей

Урожаем довольные жницы.

На поляне в траве перезрелой

В закоулках дремучего леса

Величаво отслужит гриб белый

Для чащобы осеннюю мессу.

Погрозят нам рябиновой кистью

Дерева и кустарники тоже,

Зашуршат под ногами все листья,

Если мы потревожим храм Божий.

Осень

Тот щебет облачных небес,

Что прятался за синей далью,

Вобрал в себя ольховый лес,

Закрывшись паучков вуалью.

В пурпурных платьях деревца

Судачат с жёлтыми кустами

О кознях ветра-сорванца

И леса с небом и лугами.

Весь птичий гомон и тепло

В дремучей чаще ими спрятан.

Какая осень нам назло

Взяла любовь к святым обрядам?

Детство

Как часто далёкое детство

Блуждает в родных деревнях,

То прячется за перелеском,

Тропинкой ныряет в овраг,

Цветы соберёт на полянах,

То выйдет к речным берегам,

То ищет в разрушенных храмах

Тайник, где сокровище стран.

А мы, вспоминая, смеёмся

Наивным и глупым мечтам...

Но детство не ради курьёза

На сердце рвёт памяти шрам.

Дети Бога

Чай в тихом шелесте страниц

В вечернем сумраке за кружкой

В беседе цедит горстка лиц

Под тиканье часов с кукушкой.

Заманчив розовый обман

У лампы на столе в гостиной.

Скрипит в полемике диван –

Беседа явно будет длинной.

Под утро выводы свои

Под ветер, бьющийся в тревоге,

Они пытаются блюсти

В часы дневные – дети Бога.

"Христианским" рецензорам

Когда меня очаровало,

Пленивши дух мой навсегда,

Стремленье правды к идеалу –

Постиг Евангелие я

И Христианская свобода

Всего проникнула меня,

От уз греха я добровольно

Отрёкся сразу с того дня!

С тех пор стихи подобно скрипкам

Звучат гармонией Небес.

"Не славь Прекрасное!" – мне крики

Вдогонку шлёт рецензор – бес.

Обманутые

Всё пестрит придорожными травами

Перед взором усталым возницы

Колея грунтовая просёлок.

Балагурит столичными нравами

Беззаботная внучка-шутница

Средь вещей из узлов да кошёлок.

Вкруг травою всё пахнет душистою,

Да щебечут, порхая, синички.

А гнедые бегут равномерно

И кустарники кроной ветвистою

Всё приветы шлют юной москвичке

Очищая девицу от скверны.

Уж прохладою соткан из сырости

И клубится туман по округе.

Дед да внучка околицей в хутор

По крестьянской заехали хитрости.

И в дали от столицы в лачуге

Уклад жизни меняется круто.

Плач

Пожалейте меня, люди!

Пожалейте, кто-нибудь.

Ведь меня совсем не будет

Через много-много смут.

Всё изменится с годами –

Страны, люди и земля.

Только боль душевной раны

Будет нас терзать всегда!

Пожалейте меня люди –

Прочитайте боль мою!

Может быть мы обоюдно

Душу вылечим свою.

Самосуд

памяти о. А. Меня

«Скажи мне, божий человек,

Коль не сомкнул своих ты век

И боль ужасна у тебя,

Где Бог твой, где твои друзья?

Ножом я плоть кромсал твою –

Ты при смерти, а я живу.

Скажи, святоша мне сейчас,

Отныне кто рассудит нас?»

«Слепцы, вам дьявол поводырь!

И в злобе не услышишь ты

Ответ, что брата погубил

За то, что верой был не мил.

Господь со мной, друзья везде

И помнить будут обо мне.

Рассудит совесть нас с тобой

Нарушив сон твой и покой».

Отклик

На паперти молилась молодая,

И стены содрогнулись вековые

Мольбе разгорячённой сострадая,

Не выдержав напевы духовые.

Мелодия молитвы вдохновенной,

Лишённая последнего приюта,

В долину устремилась откровений,

В пристанище надежды и уюта.