Преемники: от царей до президентов - [81]

В целом до самой смерти Леонида Ильича оставалась довольной и элита, доверившая Брежневу управлять собой, а заодно и страной. Беспокоили, конечно, экономика и международное положение, но не сам генсек.

Кстати, вовсе не Брежнев, как многие считают, стоял во главе антихрущевского заговора; он вообще не обладал лидерскими качествами и не любил радикальных решений. Если такое решение им и принималось, то лишь под воздействием ближнего окружения или действительно неумолимых обстоятельств. Леонид Ильич оказался втянутым в водоворот заговора в силу своей уже высокой должности в партийном аппарате, а затем избран на роль вождя как раз потому, что ничего от лидера главные участники переворота в нем не увидели.

Приведу свидетельство одного из активных заговорщиков, в ту пору главы московской парторганизации Николая Егорычева:

Он никогда не был лидером, ни до, ни после октябрьского Пленума. Так уж сложилось, что, когда освобождали Хрущева, другой кандидатуры, достойной этого высокого поста, просто не оказалось.

Добрый, незлобивый человек показался на тот момент самой удобной и нейтральной персоной. Какое-то время считалось даже, что это фигура временная. Не учли одного обстоятельства — этот действительно абсолютно некомпетентный во многих областях человек уже хотя бы в силу своего жизненного опыта неплохо разбирался в кадровой политике, а потому всех своих потенциальных конкурентов без шума и скандалов постепенно, но решительно отстранил от реальных властных рычагов. И прежде всего он отодвинул подальше от себя главных организаторов заговора. Слишком опасное соседство. Это он понял прекрасно.

И затем именно в кадровой политике он сохранял за собой полный контроль. Элита в своей массе ничего против Леонида Ильича не имела, но на вершине властной пирамиды, как и во все времена, постоянно кипели и иные страсти, замешанные уже на личных карьерных интересах. Опасными для генсека могли быть и они. Это и было для Брежнева весь срок его правления главным, а все остальное — второстепенным. Хотя в это "второстепенное" попадала вся внутренняя и внешняя политика страны.

Внешней политикой занимался Громыко, которого, как говорят, Леонид Ильич искренне уважал и которому доверял. Сам он, как и Буш-младший, толком не знал даже географии, а потому без бумажки путал всё: названия стран, столицы, не говоря уже об именах зарубежных лидеров. Текущими государственными и экономическими вопросами занимался профессионал Косыгин. Вопросами обороны — опытный Устинов. Идеологией — инквизитор Суслов. Специалистом по международному коммунистическому движению считался Пономарев. И так далее. Но вот кадрами ведал непосредственно Генеральный секретарь.

Кадровую политику Брежнев, как и все лидеры нашей страны, проводил, опираясь главным образом на личные знакомства. В брежневские времена даже бытовало изречение: "Раньше были допетровские времена, потом петровские, а теперь днепропетровские" — так много людей перетащил к себе в Москву из Днепропетровска, где он когда-то работал, Леонид Ильич.

В очередной раз приходится констатировать, что и на сегодня в России в этом вопросе мало что изменилось. К той давней цепочке "допетровские, петровские, днепропетровские времена" надо лишь добавить дополнительное звено — "питерские". Вот и вся новизна.

Конечно, по должности Брежнев был вынужден периодически пытаться вникнуть и в другие сферы жизни страны. Даже в откровенно ненавистную ему идеологию. В трудах Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина Брежнев ориентировался слабо и даже на посту генсека не выказывал ни малейшего желания познакомиться с основами марксизма-ленинизма ближе. И тем не менее приходилось заниматься даже идеологией, хотя бы для того, чтобы периодически разнимать передравшиеся между собой внутрикремлевские группировки. Но делал это Брежнев очень неохотно и всегда старался удовлетворить в ЦК и аппаратчиков-консерваторов, и аппаратчиков-либералов.

Элита получила то, чего давно хотела. Очень точно по этому поводу высказался Рой Медведев в своей книге о Брежневе:

Основная часть аппарата опасалась появления во главе ЦК КПСС каких-либо сильных лидеров вроде Шелепина (просталинистский вожак так называемой "молодежной группы", сформированной из бывших руководителей ВЛКCM, куда входил и один из руководителей антихрущевского заговора тогдашний глава КГБ Семичастный. — П. Р.), но не симпатизировала и таким догматикам и аскетам, как Суслов. Партийную бюрократию в данном случае больше всего устраивал именно слабый и относительно доброжелательный руководитель, выступавший под лозунгом стабильности, против резких перемен… В сущности, Брежнев стал выразителем интересов и настроений партийно-государственного аппарата, он возвратил ему многие утраченные ранее привилегии, повысил оклады и почти ничем не ограничивал власть местных руководителей и руководителей республик.

Кстати говоря, Хрущев точно вычислил своих преемников. А это, между прочим, редчайший случай в нашей истории. В октябре 1963 года, когда Никита Сергеевич принимал лидера французских социалистов Ги Молле, тот его спросил о новом поколении советских руководителей, которые могли бы прийти на смену Хрущеву. В своем ответе тогдашний советский генсек на первое место поставил Брежнева, затем нахваливал компетентность Косыгина и под конец приплюсовал к ним Подгорного. Когда после октябрьского Пленума дым постепенно рассеялся, мир обнаружил на трех ключевых постах именно эти фигуры: Брежнев возглавил партию, Косыгин — правительство, а Подгорный — Верховный Совет.