Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом - [233]

О достоинстве говорил не только Немцов. “Произошло нечто, – писал Илья Красильщик, – заставившее десятки тысяч успешных людей решить, что чувство собственного достоинства важнее, чем возможность купить холодильник” ³³. Действительно, социологи потом отмечали, что зимой 2011/12 года на митинги в Москве выходили относительно обеспеченные люди (хотя вовсе не богачи, как утверждала официальная пропаганда). Семьдесят процентов вышедших на улицы имели высшее образование. Разумеется, они не собирались устраивать беспорядки и брать Кремль штурмом.

Cтратегия болотного движения строилась на том, что каждый раз на площадь будет выходить все больше и больше людей. Это был единственный шанс принудить власть удовлетворять требования протестующих. Потом, уже после подавления протестов, Немцова и других активистов будут обвинять в том, что, уведя митинг с площади Революции на Болотную, они совершили роковую ошибку – или даже предательство, – предопределившую поражение болотного движения: пошли на поводу у власти и “слили протест”. Но правда была в том, что болотное движение с самого начала имело абсолютно мирный характер. Речь шла о наращивании именно мирного давления на власть. Болотное движение родилось из-за кричащего разрыва между распространившимися в последние годы общественными практиками, где находилось место и диалогу, и взаимному уважению, и солидарности, – и авторитарной, грубой, наглой властью. Как я сам тогда писал, “Болотная площадь была подготовлена гражданской активностью, уже вполне рутинной, и стала частью этой активности. Она вовсе не сводится к митингам – это так вышло, что на Болотной площади ее, наконец, заметили” ³⁴.

Главный редактор “Афиши” Илья Красильщик, много сделавший для организации митинга 10 декабря, вернулся в тот вечер домой и написал в фейсбуке: “Сегодня я увидел город моей мечты. В нем много красивых, веселых и разных людей. В нем вежливые полицейские. В нем люди чувствуют, что они вместе, и помогают друг другу. В нем даже телевидение профессиональное и объективное (во время Болотной цензура на телевидении ослабла. – М. Ф.). Я не знал, что этот город может быть таким… Скоро это произойдет снова – через неделю или две. Мы, наверное, выйдем снова. Нас, наверное, будет больше. И мы снова увидим тот город, в котором хотим жить”.

Политические требования Болотной сводились в основном к наказанию виновных в фальсификациях и к перевыборам парламента (или, как вариант, пересчету голосов). Даже уход Путина не стоял в повестке дня, хотя протесты, конечно, были направлены против него лично. Победа должна прийти мирным путем, на выборах, вспоминает логику своих рассуждений в те декабрьские дни Алексей Навальный: “Политический режим трансформируется, и нам всем станет проще. Нас пустят на выборы, мы сможем создать политическую партию. Мы будем постоянно выступать, они будут постоянно отступать, отступать, отступать – и мы их победим” ³⁵. Немцов рассчитывал, что на президентских выборах в марте 2012 года Путин не сумеет выиграть в первом туре и потом долго у власти не продержится.

Вышедшие на Болотную составляли авангард протеста: по данным социологов, им и их требованиям сочувствовали около половины москвичей. Да и заметная часть страны с напряжением и интересом следила за тем, чем закончится противостояние “партии рассерженных горожан” с властями. Склонялась к поддержке Болотной системная оппозиция. Шесть лет назад, в 2004-м, лидер “Справедливой России” Сергей Миронов шел на выборы президента и при этом агитировал голосовать за Владимира Путина. Теперь вместе с другими депутатами он надел на лацкан белую ленточку и рвался выступать на очередном митинге. “Вы же говорили, что никогда не предадите Путина”, – вспоминали ему соратники. “Вы же видите, он невменяем”, – отвечал Миронов.

Немцову события декабря 2011 года принесли неожиданную и неприятную новость: на Болотной он далеко не самый популярный лидер. Он не вполне осознавал, что московские обыватели отторгали политиков как таковых, и объяснял свою непопулярность разочарованием в 90-х. “Немцов для них (для Болотной. – М. Ф.) – по-крупному из 90-х, где-то рядом с Чубайсом и Гайдаром, а это приговор”, – говорил он.

Немцову пришлось побороться за место в рейтинге, составленном пользователями фейсбука, чтобы попасть в число выступающих на следующем большом митинге – 24 декабря на проспекте Сахарова. В результате он занял 15-е место и получил слово (первым оказался тележурналист Леонид Парфенов). Через год, в октябре 2012 года, на выборах в Координационный совет оппозиции, тоже организованных в интернете, он уступит и далекому от политики главному редактору журнала “Большой город” Филиппу Дзядко, и Сергею Пархоменко, и молодой соратнице Навального Любови Соболь[68] (не говоря уж о самом Навальном, который с огромным отрывом победит в этом голосовании)[69]. И конечно, Немцову это будет обидно.

С другой стороны, болотное движение стало для Немцова мощным источником сил и энергии: он снова занимался любимым делом и был в эпицентре событий. Да, он не стал лидером протеста – зато он стал его главным организатором. И либералы, и левые, и националисты, и хипстеры (хотя они, пожалуй, в меньшей степени) – все шли к Немцову как к посреднику. 19 декабря таблоид