Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом - [225]

Глава 31 Болотная площадь. 2011

Ветер “Олимпийского”

Дебаты о том, что же делать с назначенными на 4 декабря выборами, на которых не будет выбора, и к чему призывать сторонников, прошли в Подмосковье в начале октября 2011 года.

Каспаров агитировал за бойкот: “Задача ответственной оппозиции – готовить людей к грядущим переменам. Бойкот избирательных участков 4 декабря – это не единичный шаг. Выборы 4 декабря к нам отношения не имеют. Мы должны строить свою альтернативную систему и свои органы власти. Пусть они будут виртуальные: из потешных полков Петра сложилась гвардия. Но мы должны приучить людей, что наше участие в этом фарсе помогает власти” ¹.

Немцов агитировал за порчу бюллетеней: “В фарсе участвовать плохо, но бойкот – это пассивная форма протеста. Непонятно, почему ты не пришел на выборы: сидишь на диване, проспал, уехал, почему? Надо протестовать активно: приходишь на выборы, перечеркиваешь бюллетень крест-накрест, пишешь «долой партию жуликов и воров» или все что угодно, кидаешь бюллетень в урну. Если выяснится, что так поступили миллионы людей, то это будет как митинг на Триумфальной площади, на который вышли не сотни, а сотни и сотни тысяч” ².

В этот момент Навальный и выдвинул новую идею: голосовать за любую партию, кроме “Единой России”: “У нас нет монополии на истину. Неправильно говорить, что все системные партии это фикция и кремлевские марионетки и что мы не будем с ними иметь дела и только наши полтора землекопа это и есть правильная секта. Да, все действующие партии находятся под влиянием Кремля, они все трусливы и забиты, они не в состоянии мощно выступить против кучки людей, которые узурпировали власть. Они боятся вылезти из-под диванов и из-под кресел и сказать то, что можем сказать мы. Мы должны помочь им это сделать! Да, мы будем своими руками загребать жар для этих людей, но этим самым мы выстраиваем новое политическое пространство, новый политический расклад, который называется «мы все против них». Мы все против «Единой России», которая является организационной и политической базой банды жуликов” ³.

Электоральная социология показывает, что бойкот и порча бюллетеней никогда не дают политически ощутимого результата. Это всегда доли процента. Проверить эффективность идеи, предложенной Навальным, казалось, тоже было невозможно: как посчитать градус протеста в голосах, поданных за системную оппозицию? Новизна заключалась в более комфортном психологическом эффекте: Навальный предлагал считать выражающим полноценный протест любой голос, поданный против партии власти. Те дебаты с Каспаровым и Немцовым Навальный выиграл с большим перевесом (не потому, что был более убедителен, а потому, что был более популярен). “Победа Навального – лишнее доказательство того, что люди предпочитают действие (пусть без всякой надежды на результат) бездействию, – писала Мария Эйсмонт. – Это подтверждает и растущее число добровольцев, готовых записываться в наблюдатели: даже не ради победы оппозиции (мало кто в нее реально верит), а чтобы усложнить жизнь фальсификаторам” ⁴. Как напишет уже после выборов журналистка Екатерина Кронгауз, “впервые в таком масштабе обыватели решили не отстраиваться от жульнических выборов, а встроиться в них: голосовать, наблюдать и требовать, чтобы их голоса были посчитаны правильно” ⁵.

Навальный угадал: тогда, в начале октября, он еще не мог понимать, насколько успешной окажется предложенная им тактика. В политическом смысле голосование за любую партию против какой-то одной конкретной сродни игре на понижение на фондовом рынке: как форма протеста оно приносит результат лишь в том случае, если попадает в мощный тренд и накладывается на естественные потери этой конкретной партии.

Через месяц, в начале ноября, социологи зафиксировали обвал рейтинга “Единой России”: с 60 % до 51 % среди тех, кто уже собрался идти на выборы. Одновременно сильно снизилось и одобрение Владимира Путина: за прошедший год, как показывали опросы, оно упало с 70 % до 60 %, причем половина этого падения пришлась на октябрь ⁶. Это было очень необычно: накачанные пропагандой и агитацией, перед выборами рейтинги правящей партии и ее лидера в России всегда росли, а не падали – теперь же все происходило наоборот. То, что это не ошибка, подтверждалось растущей поддержкой всех основных оппозиционных партий – коммунистов, ЛДПР и даже “Справедливой России”, которая, по опросам начала ноября, уже всерьез претендовала на преодоление семипроцентного барьера. В Москве, разумеется, протестные настроения были особенно сильны. За две недели до выборов публика в забитом до отказа спорткомплексе “Олимпийский” освистала Путина, когда тот вышел на ринг, чтобы поздравить с победой бойца без правил Федора Емельяненко. Это было неслыханно – так Путина не встречали еще никогда.

Эксперты таких перемен в общественных настроениях не ожидали. Главная гипотеза, говорил тогда социолог Алексей Гражданкин, заключается в том, что “до граждан дошел смысл рокировки” и ее “беззастенчивость могла обидеть избирателей, задеть их достоинство” ⁷. В конце октября социологи из Левада-Центра