Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом - [224]

.

Разница между Навальным и журналистами была в том, что журналисты записывали информацию в блокноты и писали потом статьи, а Навальный созывал пресс-конференции и ставил вопрос: а куда уходит прибыль? Сначала он полетел в Сургут на собрание акционеров “Сургутнефтегаза”, потом на собрание акционеров “Роснефти”, а его первой мишенью стал Геннадий Тимченко и его нефтетрейдер Gunvor. На каком основании зарегистрированная в Швейцарии компания-посредник аккумулирует существенную часть прибыли? Где документы? Вскоре молодой политик уже наносил по государственным компаниям чувствительные удары: разоблачал махинации с миллиардными контрактами, судился и иногда даже выигрывал. При президенте Медведеве и его курсе на модернизацию с Навальным считались, и он даже был включен в комитет миноритарных акционеров Сбербанка.

Этим дело не ограничилось. Навальный предложил еще одну абсолютно революционную концепцию: пригласил всех желающих поучаствовать в его походе против коррупционеров. Например, он предложил читателям своего блога скинуться ему на юристов, которые бы оспаривали результаты нечестных тендеров, – и за неделю собрал годовой бюджет. По сути, Навальный изобрел политический краудфандинг, основанный на чувстве сопричастности к общему важному делу.

Так Навальный превратился в самого известного борца с коррупцией в стране. Не занимаясь политикой в привычном смысле слова, он стал едва ли не самым популярным блогером и, как писала ведущая деловая газета “Ведомости”, признавая его “Человеком 2009 года” (в номинации “Частное лицо”), “личным примером показывал гражданам возможность защищать свои права” ¹⁷. Теперь Навальный уже сознательно стоял в стороне и от националистов, и от либералов, и от “Солидарности”, и от “Яблока”. Он не хотел, чтобы его связывали с известными оппозиционными брендами. Он прекрасно видел, как надоели выдавленные на обочину оппозиционеры с их приевшимися лозунгами. Он перепридумывал профессию политика заново.

IT-специалист и политтехнолог Леонид Волков[60], который вскоре станет правой рукой Навального, хорошо помнит, чем тот его привлек, когда они впервые повстречались в июне 2010 года на очередной конференции оппозиционных сил: “Modus operandi типичного оппозиционного политика или партии тогда был такой: Путин сделал что-то нехорошее – давайте выпустим заявление. Все по разным поводам выпускали заявления. Я тогда две недели как закончил работу в бизнесе, и мне очень импонировал сугубо деловой, проектно-ориентированный подход Алексея. Он этим очень отличался от остальных. Все оперировали в привычной парадигме, а Навальный сказал: давайте запустим проект «РосПил». Он уже тогда понимал, что надо любой пост, любой текст заканчивать призывом к совместному действию” ¹⁸.

“РосПил”, основанный Навальным в декабре 2010 года, уже после того, как он вернулся из полугодовой стажировки в Йельском университете, занимался мониторингом госзакупок: по закону государственные контракты должны заключаться по итогам публичных конкурсов, и активисты “РосПила” искали на сайте госзакупок коррупционные тендеры. Вслед за “РосПилом” появились “РосЯма”, общественный контроль за качеством дорог, и “РосВыборы”, наблюдение за выборами. Так возник финансируемый за счет фандрайзинга Фонд борьбы с коррупцией (ФБК) – то ли общественный антикоррупционный проект, то ли партия нового типа[61]. Для Навального это и была его политическая работа: “Я просто изначально решил, что буду политиком, у которого есть профессия: я создал фонд, я хожу на работу в этот фонд, здесь люди ходят на работу” ¹⁹.

Расследования ФБК, которые Навальный публиковал в своем блоге, описывая коррупцию доступным языком и, главное, весело, подняли его популярность на новый уровень. Когда осенью 2010 года, после внезапной отставки мэра Москвы Лужкова, газета “Коммерсантъ” устроила проект под названием “виртуальные выборы мэра Москвы”, Навальный победил на этих онлайн-выборах с огромным отрывом – он получил 45 % голосов. Немцов занял третье место с двенадцатью процентами, уступив даже графе “против всех” (такой же виртуальной, как и сами эти выборы, потому что в реальности графа “против всех” была давно отменена).

К началу 2011 года у Навального уже не было сомнений: он – лидер политического протеста. Так оно и было. Если не в целом по стране, то в Москве он точно был властителем дум. Родом из семьи военных, проведший детство в военных городках и не заканчивавший престижных московских вузов, далекий от светской жизни, зато смелый, остроумный и изобретательный, Навальный стал главным политическим селебрити. За ним охотилась глянцевая пресса. Журнал Esquire вынес на обложку его портрет. “Я лидер хипстеров? – удивлялся своему новому статусу Навальный. – Не уверен. Я скорее чувак из Марьино (небогатый район на юго-востоке Москвы. – М. Ф.), которому, впрочем, нравится носить пальто с кедами. Но я не надену очки в хипстерской оправе и с удовольствием выпью пива в местах, где хипстеры сморщат носики и скажут: фи” ²⁰. На его возражения никто не обращал внимания. В стране, отторгнувшей политику, он не был похож на типичного политика – и потому быстро стал политиком номер один.