Предъява - [25]

— Но почему?!!

— А ты осмотрись, — обвел рукой разгромленную комнату Андрей. Обитатели драпали в величайшей спешке, квартиру вверх дном перевернули, золотой портсигар посеяли… Сто процентов из ста, они пронюхали о разоблачении и с минуты на минуту ожидали визита твоих людей. Потому так торопились…

— Кто же на сей раз заложил?!! — заскрежетал зубами Горыныч. Кто-о-о-о?!! — Голос Константина Павловича трансформировался в протяжный волчий вой. Лицо налилось темной, дурной кровью, губы посинели, глаза выпучились. Казалось, пахана вот-вот хватит инсульт.

— Расслабься, — посоветовал Никонов. — Никто никого не закладывал. Подоплека случившегося совершенно иная.

— ???

— Очень просто. Насколько я уже понял, Сугробов — профессионал. Причем высокого полета! Он вычислил нас самостоятельно.

— Ты уверен?! — с трудом переведя дыхание, выдавил Ярошевич.

— Абсолютно! Бывшего начальника ОВД несомненно насторожило чрезмерно затянувшееся молчание Феди-стукача. Ведь, по словам покойного Карасева, тот ежедневно выходил на связь с хозяином и вдруг заглох. Подозрительно! Не правда ли? Плюс логическое мышление, профессиональная интуиция… Усекаешь?!

Подумав с полминуты, Горыныч утвердительно кивнул. Лицо его стало постепенно приобретать нормальный цвет. Между тем Андрей взял со стола давешний портсигар и принялся с интересом разглядывать.

— И.В.С., - вслух прочел он вытесненную на обратной стороне монограмму. — Вероятно — Игорь Владимирович Сугробов… Гм, занятная штуковина, дорогостоящая, — отщелкнув крышку, Никонов проверил содержимое. С десяток сигарет. Ничего более. — Но бесполезная, — заключил майор, небрежно швырнув золотую коробочку на диван.

— Погодь, погодь! Ты зачем рыжевьем[33] разбрасываешься?! — забеспокоился пахан. — Вещица-то классная!!!

— Она не просто бесполезная, но и в определенном смысле опасная, терпеливо пояснил спецназовец. — Представь себе такой вариант развития событий: Сугробов обнаруживает потерю, бесится от жадности, догадывается, при каких обстоятельствах он мог обронить портсигар, и, исходя из собственной жлобной сущности, решает — кто-то из ваших (скорее всего главарь) обязательно прикарманит ценное барахлишко. Тогда экс-полковник, используя сохранившиеся связи, науськивает на тебя ментов. Ограбили, мол, или обокрали. При первом же тщательном обыске — ты взят с поличным… Конечно, это всего-навсего предположения, возможно, излишняя перестраховка, однако береженого Бог бережет!

— Разумно! — согласился Константин Павлович. — Лучше не искушать судьбу… Но скажи, Андрей, ГДЕ нам теперь искать козлов поганых?! Лично я — ума не приложу!!!

— Ты наводил обо мне справки в ментуре, — усмехнулся Никонов. — Узнал довольно много. Значит, имеешь там хорошо осведомленный источник.

Горыныч смущенно потупился, затем сердито поморщился.

— Имена, фамилии разыскиваемых нам известны, — не обращая внимания на мимику пахана, продолжал спецназовец. — Они еще в России. Смываться за границу не рискнут. Рано. Шум не утих… Пускай твой информатор постарается разведать — у кого из них есть укромное местечко, в котором можно надолго затаиться. Допустим, дом в глухой деревне. Не слишком далеко от Москвы, но и не слишком близко. Примерно от восьмидесяти до ста пятидесяти километров… А пока то да се — я немного передохну. Мой адрес тебе известен. Номер мобильника тем более. До встречи, — пожав руку Ярошевичу, Андрей вышел из комнаты, едва не столкнувшись в дверях с Гаврошем.

— Ну, как дела? — спросил пахана Хранитель.

— Как сажа бела, — проворчал Константин Павлович. — Ускользнули, сучары! Не видишь разве?!

— Да вижу, вижу!.. Кстати, чегой-то офицерик умотал?

— Выходной взял.

— У-у-у, падла! Вконец обленился!!!

— Полегче на поворотах, — нахмурился Горыныч. — Парень оказал нам неоценимую помощь, а сейчас ему здесь попросту нечего делать, и он это прекрасно понимает! — Ярошевич замолчал, прикуривая сигарету.

— О-о-о! Рыжатина!!! — заметив портсигар на диване, алчно воскликнул буквально помешанный на золоте Гаврош.

— Не трогай! — осадил его пахан.

— Почему?!

— По кочану да по капусте! И вообще, Николай, не фига тут прохлаждаться! Поехали, потрясем господина Булкина. Вот тому хмырю действительно предстоит ударно потрудиться!!! — усталой походкой Константин Павлович направился к выходу из квартиры.

Прежде чем последовать за шефом, Гаврилов воровато зыркнул по сторонам и, убедившись в отсутствии свидетелей, торопливо сунул в карман запретный портсигар…

3

— Прячетесь, гниды! Припекло небось! — понаблюдав из безопасного укрытия за Сугробовым со товарищи, злорадно прошептал Агрегат. — Не все коту масленица. Бывает и постный день!

Батраков поселился в деревне у двоюродных дяди с тетей сразу после неудачного покушения на него Полянского с Глухаревым. Тогда, в ночь с тридцать первого марта на первое апреля, ссученный медвежатник так и не рискнул вернуться домой, а посему денег имел в обрез (только те, что оказались в бумажнике) и добирался в Козловку долго, трудно, на попутных грузовиках. Родичи встретили Петра без особого восторга, но тем не менее приютили, накормили чем Бог послал и отвели ему небольшую комнатку с единственным окном, выходящим прямо на сугробовское «родовое гнездо». Несколько дней Батраков провел в полной прострации, валяясь на кровати с утра до вечера. В конце концов безделье двоюродного племянника (вдобавок свалившегося как снег на голову) надоело тете Вале, и она в ультимативной форме предложила Агрегату «подсобить по хозяйству», в частности, подновить стоящую в углу двора бревенчатую баньку. «Иначе выкатывайся отсюда, дармоед!» — бесцеремонно заявила тетя. «Выкатываться» Петру было некуда, и он скрепя сердце взялся за работу. «Ладно, ладно, стервоза! — орудуя молотком и топором, яростно думал ссученный медвежатник. — Перед отъездом я тебя отблагодарю за „теплое гостеприимство“! В речке-Вонючке утонешь, зараза! Случайно якобы!!!»