Предъява - [15]

— Здесь! — рявкнул за спиной голос Эдуарда.

Пораженный Валерий резко обернулся и с ужасом увидел в руке кореша пистолет с глушителем.

— Конечная остановка, дружок! — мерзко хихикнул Вадим, поставил на земле канистру и просительно обратился к Полянскому: — Слышь, Эдик, не стреляй! Дай я чуть-чуть развлекусь!

— Ладно, но недолго! — посмотрев на часы со светящимся циферблатом, разрешил тот.

— Ки-й-я-я!!! — высоко подпрыгнув, Глухарев всадил мощный ёкo-гepи[20] в грудную клетку Осьмухина. Захлебнувшись воздухом, Валерий отлетел в сторону.

— Вставай, говнюк, дерись как мужчина! — злобно прокаркал Вадим. — Или заживо сожгу!

Осьмухин с грехом пополам поднялся, тут же получил безжалостный удар носком ботинка в кишечник и со стоном согнулся в дугу.

— Закругляйся, — поторопил приятеля Эдуард.

— Погоди малость, — отмахнулся вошедший в раж садист, засучил рукава и принялся со вкусом избивать беспомощного человека. Остановился он только, когда Валерий превратился в бесформенный, распластанный на земле кусок мяса.

— Живой, — пощупав пульс, бесстрастно констатировал экс-омоновец и поднял пистолет, прицеливаясь.

— Не трать понапрасну пулю! — с дьявольской гримасой прошипел Глухарев. — Мы его так, хе-хе, без выстрелов!

— Шумно будет, — усомнился Полянский.

— Не-а! Я ему кадык разбил да грудину поломал. Не сможет вопить!!!

— Ну… как знаешь.

Вадим старательно облил скорченное тело бензином и, демонически хохоча, бросил зажженную спичку. Осьмухин действительно не кричал (мешала поврежденная гортань). Он лишь извивался в чудовищных страданиях и надсадно хрипел. Оба убийцы наблюдали за ним с безопасного расстояния. Глаза Глухарева горели адским восторгом. Полянский флегматично жевал «Орбит без сахара»…

В это же самое время. Москва. Ночной клуб «Земфира»

Темноту прорезывали разноцветные лучи прожекторов. На эстраде, прилипнув к микрофону, сипло надрывался некий молодой певун. Бездарный, безголосый, но благодаря стараниям продюсеров считающийся популярным. Вместительный зал был на две трети пуст. Большинство завсегдатаев еще не подошли. Горыныч и Хилый сидели за отдельным столиком в дальнем правом углу. Пахан недовольно морщился. Противные завывания певуна его не на шутку сердили, а грохочущий рок-аккомпанемент болезненно долбил по барабанным перепонкам. (Константин Павлович обладал врожденным музыкальным слухом.) Зато Михаил, которому, как говорится, медведь на ухо наступил, ничуть не смущался творящимся на эстраде безобразием и спокойно потягивал апельсиновый сок со льдом.

— Ты узнаешь спецназовца?! Не перепутаешь в потемках?! — склонившись к Студневу, заорал Ярошевич. (Из-за угнездившегося на сцене молодчика с микрофоном нормально говорить не получалось.)

— Он сказал — сам нас найдет! — в том же тоне отозвался Хилый.

— Хорошо, а пока — на возьми! — Горыныч сунул боевику несколько крупных купюр. — Отнеси их этому, сипатому! Пусть заткнется, падла! Не могу больше слушать подобную гадость! А если заартачится, скажи — пристрелю на хрен! Понял, да?!

Михаил утвердительно кивнул и тяжеловесно поспешил в указанном направлении. Очевидно, доводы бандита оказались достаточно вескими. Спустя две минуты в помещении воцарилась блаженная тишина.

«Слава тебе, Господи! — с невыразимым облегчением подумал Ярошевич. Умолк, халтурщик! Иначе б я точно оглох!»

— Здравствуй, Константин Павлович, — неожиданно услышал он приятный баритон, поднял глаза и увидел, что за их столиком удобно устроился непонятно откуда взявшийся мужчина средних лет: светлоглазый, с короткой стрижкой, широкими плечами и развитой мускулатурой, угадывавшейся даже под просторным темным костюмом.

— Я Никонов, Андрей Иванович, — представился мужчина. — Мы с тобой договаривались о встрече!

— Да, да, помню! — пробормотал порядком растерявшийся Горыныч. «Как он сюда подобрался?! Не из пустоты же возник?! Небось давно наблюдал за нами! Весь зал проверил досконально! И впрямь настоящий профи!!!»

— Зря ты столько охранников на улице разместил! — словно подтверждая его мысли, улыбнулся Андрей. — Одиннадцать, если не ошибаюсь. И при стволах! (Куртки характерно оттопыриваются.) Мне-то, собственно, плевать, но пацаны могут поиметь серьезные неприятности. В ментуре не одни дебилы работают! Те, кто побывал в Чечне, мгновенно раскусят твоих парней!

В этот момент к столу вернулся Хилый и с изумлением воззрился на спецназовца.

— Привет, — дружелюбно поздоровался Никонов. — Как самочувствие?

— Нормально, — потупился Михаил (парню было очень стыдно вспоминать об истинных обстоятельствах попадания в плен к спецназовцу). Правда, ни он, ни Боров, ни майор не посвятили пахана в сии пикантные подробности. Совместно (перед отправлением освобожденных боевиков к шефу) придумали более приличную версию. Дескать, геройски сражались, но кадровый офицер ГРУ, естественно, победил. Ничего не попишешь — сила силу ломит!.. Кстати, через ребят Андрей и назначил место встречи, а время сообщил дополнительно, при повторном телефонном звонке.

— Ну, выкладывай, — оправившись от первоначального смущения, нетерпеливо потребовал Константин Павлович. — А ты, Миша, погуляй покамест по залу, — велел он Хилому.