Предводитель маскаронов - [18]
— И… И чего ты в дурдоме делал?
— Да ничего. Отдыхал. Развлечение мы там такое придумали. Там же такие есть, как овощи. Дауны настоящие. Мы с мужиком одним, который типа меня с делириумом попал, мы придумали бега устроить, со ставками. Разгоняли овощей по коридору друг на друга. А те доверчивые, послушные, что скажешь, то и делают. Выбирали самых жирных, с брюхами. Мы их направляли по коридору навстречу друг другу, чтоб они бежали. И они бежали, брюхами сталкивались так смешно. Мы ставили ставки, кто упадёт, а кто на ногах удержится. Потом врачи увидели, чем мы занимаемся, и нас выгнали.
— А то, что ты в проруби плавал…
— Я ничего не помню, как в тумане всё было.
— И ты не простудился?
— Нет…
— Ты больше не ходи под мост, ладно?
Владик допился до того, что пытался овладеть Мишей Взоркиным! Тот его связал и держал в углу своей комнаты, чтобы он успокоился и стал бы адекватным. Я даже удивилась, что Миша оказался таким сильным… Он держал Владика связанного бельевой верёвкой в углу. Он связал ему руки, ноги, и ноги прикрутил к рукам. Так что Владик мог только колбасой кататься. Но он не стал кататься. Он присмирел, потом протрезвел и взмолился. Потом Владик объяснял мне, что какие-то пидералы стали соблазнять его, чтобы он их потрахал, огроменный, лысый и красивый. И что они ему дадут за это 1000 баксов. И Владик типа стал мечтать даже, может и вправду это сделать. Но как-то всё же уж очень он натуральный и нормальный. Влад отшутился: «Я это сделаю, только если на втором плане тётка голая будет бегать туда-сюда, и я на неё смотреть всё время буду, А так — неа, не получится, хоть тресни». Вот даже и с жирным, пахнущим девушкой Мишей Взоркиным ничего не вышло… Значит и пробовать нечего…
Я услышала эту историю и стала рассуждать о том, есть ли в природе такие извращения. Подружка Ру-Ру говорит, что из птиц геи — это лебеди. Знаменитая лебединая песнь — это песнь не мужа лебедя по погибшей жене-лебедихе, а песнь друга пидера лебединого по опочившему другу пидеру лебединому. Поэтому Чайковский написал «Лебединое озеро», и вообще все изысканные геи любят лебедей в пруду. Их шеи как фаллосы. Они плавают — два фаллоса в огромадной йони-озере, ибо геи — это маргинальные явления мужской природы, страшно боящиеся женской вагины, боящиеся выйти за рамки вагины-матери, в коей им уютно. Боятся они оплодотворить другие новые вагины, за старую первородную держатся.
А Леда и лебедь — это смелый фаллос, вылезший из материнской вагины внаружу, на лёд Леды, и пронзившей ея — не знаю чем. Чем они совокупляются то — птицы всякие? Кто видел петушиный или голубиный фаллос? Это всё жестокие загадки природы.
Я вот теперь люблю среди мужчин, подозрительных на гейство, заводить разговоры о лебедях. Это такой тест.
Во время поста Владик постоянно злобно ругался против православных попов, которые одеваются как пидералы, в рюшечки и стразы, в стиле моды 60-х… В страстную пятницу он позвонил, с утра возбуждённый и активный, он собирался пойти к порнографу Прянишникову и предложить ему поставить порнофильм, где совокуплялись бы монахи и священники разных конфессий между собой, а также священники и политики. Мне даже как-то плохо стало от его бесовщины, которой он явно одержим. А в субботу я заползла на Бегбедера в Платформу, вместо того, чтобы освятить яйца и кулич. Бегбедер сказал, что все мы проиграли третью мировую войну — войну товаров против людей…
Пасха прошла вообще как-то нехорошо… Самое тягостное впечатление произвёл фильм Мэла Гибсона «Страсти Христовы». Чудовищный блевотный фильм, в котором смакуются телесные страдания. Режиссёр — тайный садомазохист. Я выключила звук, переключала на другие программы — возвращалась — а там опять порка Христа семихвосточкой, кошками, ударами с оттягом и т. д. — смотри научное пособие по садомазохизму, брошюрку «Путь плети». Америкосы настолько отупели, что христианство для них — это сползшая кожа.
В те же дни шёл фильм «Паломничество в вечный город» Николая Хотиненко. Вроде бы очень хороший фильм, но вот женщины — мученицы — это какой-то ужас. Вере было 8 лет, Надежде 10, а Любови 12, когда их зверски пытали палачи за их христианскую веру. Какое странное испытание веры! Приходят маниаки-дядьки-педофилы и мучают прекрасных детей узаконено. Мы-то, дети тоталитаризма, выросли на сладострастном мученичестве юных пионеров героев, первым из коих был 8-летний Котя Мгебров-Чекан, чьи маленькие косточки лежат на Марсовом поле. Эти дети кричали палачам-садистам «нет», и диковинный свет детского упрямства горел в них, сводя с ума маниаков-дядек, которые их пристреливали. Есть в человеческой природе безумный пафос, желание умереть за идею. Сейчас таким светом упрямства светятся террористы-самоубивцы, среди которых недавно нашли 13 летнего мальчика из бедной семьи, который согласился надеть пояс шахида за порцию мороженого. А может это всё врёт зомбоящик?
Да, девочки Вера, Надежда и Любовь умерли во имя истинных ценностей, но вот все остальные дети-герои умерли — во имя чего? Какое-то взаимное заражение палача и жертвы, идущее из анималистической охоты, может быть.
Эта книжка собрана из рассказов музыкантов, архитекторов, других представителей питерской и московской богемы, да и не только, о происшествиях, случившихся с ними и их знакомыми на Невском проспекте.
Роман «Пение птиц в положении лёжа» — энциклопедия русской жизни. Мир, запечатлённый в сотнях маленьких фрагментов, в каждом из которых есть небольшой сюжет, настроение, наблюдение, приключение. Бабушка, умирающая на мешке с анашой, ночлег в картонной коробке и сон под красным знаменем, полёт полосатого овода над болотом и мечты современного потомка дворян, смерть во время любви и любовь с машиной… Сцены лирические, сентиментальные и выжимающие слезу, картинки, сделанные с юмором и цинизмом. Полуфилософские рассуждения и публицистические отступления, эротика, порой на грани с жёстким порно… Вам интересно узнать, что думают о мужчинах и о себе женщины?По форме построения роман напоминает «Записки у изголовья» Сэй-Сёнагон.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.