Представление о христианах в античном обществе - [9]

Стоит также учесть, что в гностическом «Втором трактате великого Сифа» (Cod. VII, 2), найденном в Наг-Хаммади и также, по-видимому, принадлежащего сифианам, говорится, что вместо Христа распят был Симон Киринеянин, которому, дабы обмануть преследователей, был придан облик Иисуса, а сам Христос благополучно избежал казни и взошел на небо. Из этого следует, что сифиане вряд ли вообще пользовались символикой распятия.

«Поклоняющиеся солнцу, кресту и фаллосу»

Передав мнение о поклонении христиан ослиной голове, Тертуллиан обращается к другим воззрениям того же рода: «Думают, что мы поклоняемся кресту… Некоторые же думают правильнее и разумнее, что наш Бог – солнце. Но даже если нас причислят к персам, то мы все-таки солнца, нарисованного на полотне, не чтим: оно у нас на небесном своде» (Апология, XVI, 6, 9). По первому пункту, представляющим собою обвинение в фетишизме, апологет уходит от прямого ответа, прибегая к своей излюбленной тактике нападения как лучшей формы защиты: он высмеивает деревянные истуканы в «языческих» храмах и заявляет, что и в традиционной религии имеются сакральные предметы, которые можно уподобить кресту. Одним словом: у вас картина не лучше. По второму пункту, касающемуся солнцепоклонства, Тертуллиан рассуждает: «Думают так, заметив, что мы молимся на восток. Многие из нас в молитвенном порыве к небожителям шепчут молитву, обратившись на восток. День солнца (=воскресенье) мы отдаем радости, но совсем по другой причине, чем почитатели солнца» (там же, XVI, 10-11).

Для сегодняшнего исследователя эти замечания Тертуллиана столь же любопытны и ценны, сколь и загадочны. Любопытны и ценны они тем, что вводят нас в курс тогдашней полемики между приверженцами новой веры и традиционалистами, а загадочны они потому, что открывают нам такие стороны этой полемики, которые впоследствии уже не наблюдаются и которые с течением времени потеряли свою значимость. О том, что христиане обвинялись в солнцепоклонстве, мы читаем только у Тертуллиана. Другие авторы, и христианские, и не-христианские этого не отмечают. Но та обстоятельность, с которой Тертуллиан объясняет и опровергает мнение о поклонении христиан солнцу, свидетельствует о том, что мнение это было довольно распространено. Иронизируя по этому поводу, апологет отсылает читателя к персам, известным античному обществу как огне- и солнцепоклонники. По его мнению, недруги Церкви пытались уподобить христиан персам-зороастрийцам. Мы же со своей стороны можем усмотреть в данном представлении, как и в случае с обвинением в ослопоклонстве, антиеврейскую подкладку. Еще Диодор Сицилийский со ссылкой на Гекатея Абдерского (IV-III вв. до н. э.) писал, что иудеи почитают «небо, объемлющее землю, веря, что оно есть бог и владыка мира» (XL, 3, 4). У Ювенала, выражавшего крайнее недовольство заполонившими императорский Рим чужеземцами-переселенцами и новшествами, внесенными ими в римский быт, встречается такой дистих:

Выпал по жребью иным отец – почитатель субботы:

Лишь к облакам их молитвы идут и к небесному своду.

(Сатиры, XIV, 95-96) [31]

Замечание это относится к прозелитам иудаизма и иудейскому культу. Правда, указанные облака и небеса не совсем то же, что и солнце, в поклонении которому, согласно Тертуллиану, подозревались христиане. И все же некая общность здесь присутствует: и иудеи, и христиане обращаются в своих молитвах к небу, находя в нем некий объект или объекты поклонения. Тертуллиан связывает такое представление с ориентацией христианской молитвы навстречу всходящему солнцу, а также с христианскими молитвенными собраниями в «день Солнца», т. е. в воскресенье. Культовая практика эта зафиксирована во многих раннехристианских документах. Впоследствии о поклонении на восток с гордостью писали Ориген (О молитве, 31) и Иоанн Дамаскин (Изложение веры, IV, 12). То же самое обращение при молитве к востоку, «где царственно всходило солнце», подмечено у служителей египетских культов (Апулей. Метаморфозы, II, 28) и других восточных религиозных групп. По словам Плиния, христиане «имели обычай в определенный день собираться на рассвете и читать, чередуясь между собою, гимн Христу как богу» (Письма, X, 96, 7. – разрядка моя, Б. Д.), из чего так же можно заключить, что гимн этот пелся в сторону всходящего солнца. Вполне вероятно, поэтому, что восточная ориентация христианской молитвы сыграла свою роль в формировании преставления о солнцепоклонстве христиан.

И все же появление такого представления в списке обвинений христиан кажется несколько странным. В какой-то мере обвинение в солнцепоклонстве противоречит основному и наиболее частому обвинению христиан в безбожии. Солнечные божества исконно присутствовали в традиционной греко-римской религии. Более того, в III и IV веках государственная власть предпринимает попытки установить единый для всех подданных Империи культ Солнца. Первым поступил так император Гелиогабал (218-222 гг.), провозгласивший верховным богом сирийского Элагабала под именем Deus Sol. Его примеру последовал император Аврелиан (270-275 гг.), торжественно открывший в Риме храм Солнца. Ярым приверженцем солнечного бога Мирты был и Юлиан Отступник (361-363 гг.). И если во времена Тертуллиана солнцепоклонство еще могло восприниматься негативно, связываться с чужеземными культами, враждебными традиционной религии, то очень скоро религиозная жизнь Империи изменилось настолько, что культ солнца пропал из списка обвинений христиан. Этим, вероятно и объясняется то обстоятельство, что упоминает о нем только Тертуллиан.