Представление о христианах в античном обществе - [18]
Говоря о неоднозначном отношении общества к магии, нельзя не заметить, определенная граница между дозволенными и недозволенными способами общения со сверхъестественным все же существовала. В позднеантичном понимании магия (magei, a) и чародейство» (gohtei, a) – это служба по преимуществу злых демонов (у Тацита: «нечестивых богов» (impios deos) – Анналы, XVI, 30), в противоположность тауматургии («чудотворству») – искусству общения с добрыми духами. Неоплатоники противопоставляли чародейство теургии («богоделию») – божественной энергии (Ямвлих. О таинствах, III, 20, 25). Тауматургия и теургия считалась законными и почетными занятиями (в ряду тауматургов числился сам Пифагор), в то время как чародейство и вообще магия решительно осуждались как явления, несущие пагубу. Для обличавшего христиан Цельса магия представляется крайне вредоносным занятием (Ориген. Против Цельса, VI, 40), а слова «маг» и «чародей» звучат у него как бранные.
Связь магов и колдунов с нечистой силой не вызывала сомнений. «Маги не только знают демонов, но и при помощи их совершают все свои призрачные чудеса», – читаем у Минуция Феликса (Октавий, 26; см. также Тертуллиан. Об идолопоклонстве, 9). Закономерно возникала мысль, что маги и чародеи служат «начальнику зла» – Ахриману, Гадесу, а в иудео-христианском понимании – диаволу, Сатане. «Творящие зло при помощи колдовства, – писал Порфирий Тирский, – более всего почитают [злых] демонов и их главу» (О воздержании, II, 41). «Помимо той помощи, которая оказывается чародеям со стороны демонов, – развивал эту мысль Ориген, – чтобы соблазнять людей, [доводя их] до наихудшего, бывает [также] содействие со стороны самого диавола ради обмана рода человеческого» (Против Цельса, VI, 45). Именно злые демоны имеются в виду в обычном обвинении противников христианства, которое приводит Арнобий Старший, что Иисус творил чудеса, используя имена могущественных ангелов, которые он похитил из египетских гробниц (Против язычников, I, 43.1). Египет издавна считался родиной колдовства. В позднеантичную эпоху существовало убеждение, что в иероглифическом письме заключена древняя великая магия, и тот, кто овладеет иероглифическим письмом, постигнет магическое искусство. Из Египта вынес магию «в знаках на теле» некий еврейский еретик Бен Стада, которого затем раввины отождествили с Иисусом Христом (ИТ Шаббат, 12.4). Примечательно, что Иосиф Флавий из числа обманщиков, «увлекавших за собою народ в пустыню и обещавших явить там всякие чудеса и знамения, которые будто бы должны случиться по воле Предвечного», выделяет некого чародея, прибывшего из Египта, «который выдавал себя за пророка и действительно прослыл за посланца Неба» (Иудейская война, II, 13.5; Иудейские древности, XX, 8.6-10). Именно у Иосифа Флавия установлена тесная связь между чародейством и мессианскими движениями, захлестнувшими в I в. Иудею, которые вылились в антиримское восстание и привели к национальной катастрофе.
Магия и оккультизм процветали во всех слоях общества, у всех племен и народов, в том числе у евреев и у христиан (несмотря на запрет занятия магией уже во Вт 18:10-12, а также настойчивые предостережения как со стороны раввинов, так и со стороны церковных иерархов [55]). В христианской массе «языческие» магические средства были всего лишь заменены на христианские. Уверовавшие во Христа заклинали не именами «языческих демонов», а именами Сына Божьего. Египетскому жрецу Пибехасу приписывалась магическая формула: «заклинаю тебя богом евреев Иисусом» (Paryri Graecae Magicae. Vol. I. № 4, 11.3019). Если раньше гадали по Вергилию, то теперь по Библии. В качестве магических амулетов использовались написанные на пергаменте и папирусе отрывки из Евангелий, христианские молитвы, изречения святых и учителей Церкви.
В Новом Завете ничего не сказано о том, что апостол Павел обвинялся в магии и колдовстве. Мы узнаем об этом из христианских мартирологов (Деяния Павла и Феклы, 15; 20). Об апостолах Фоме и Филиппе также говорили, что они чародеи (Деяния Фомы; Деяния Филиппа, 6). Церковные «Жития святых» вообще предоставляют богатый материал на эту тему. Мы видим, что почти все творимые святыми чудеса воспринимались «языческой» аудиторией как проявление колдовского искусства. Так, например, видя, что возведенная на костер св. мученица Агния остается невредимой, «народ приписал это не всемогуществу Божию, а силе ее чародейства», а когда костер внезапно угас, и вовсе уверился, что имеет дело с опытной колдуньей (Менологий Василия II, III, 153). Так могли рассуждать люди, насмотревшиеся на бродячих фокусников и магов, изрыгающих огонь и глотающих угли, «посреди рынка за несколько оболов изгоняющих из людей бесов, выдувающих болезни, вызывающих души [усопших] героев, показывающих призрачные роскошные пиры и трапезы» (
