Предсказание - [47]

…Рабочая комната Натали Саррот сплошь заставлена книгами: французскими и русскими, классика и современность – рядом. Многие представители «нового романа» уже не вызывают интереса сегодняшнего читателя, а книги Натали Саррот – всегда в центре внимания. Одна из ее последних книг – «Слышите ли вы их?» – о столкновении поколений. Два этажа жилого дома, два способа существования, две точки отсчета ценностей. Все – не совпадает.

Натали Саррот протестует против варварства, которое порой сопровождает стремление молодых порвать со старым, закостеневшим, но она имеет мужество сказать: «Прислушайтесь к ним». Она любит тех, о ком пишет, и молодежь отвечает ей взаимностью.

– Нельзя подходить к молодым с готовыми схемами, – говорит она в ответ на мой вопрос. – Предвзятость представлений – преграда на пути людей к счастью. Я бы уничтожила эту предвзятость и воспитала у каждого человека и народа умение смотреть на жизнь других, отбросив заведомую вражду, предрассудки.

…Сзади слышится чей-то вопрос.

– Наверное, хватит на сегодня? – обращаюсь к студентам, откладывая в сторону записи. – Как вы видите, Пьер, среди моих собеседников не было «довольных», но духовные ценности, созданные нацией, принадлежат новым поколениям. Вам предстоит жить в том пространственном «окружении», которое создали лучшие умы Франции, дух и гений ее народа. Менять – прекрасно, но «кое-что», может быть, стоит и сохранить?

А два года спустя, в конце семестра, я приехала в Париж уже по приглашению Венсенского университета. Теперь я многое прочла об Университете-VIII, знала, что у него новый президент – Пьер Мерлен, талантливый специалист в области нового градостроительства, автор известных работ о современных условиях жизни, один из создателей плана реконструкции Парижа[1].

На этот раз движемся к Венсену с той же Ириной Сокологорской в непроглядной тьме – с полудня началась забастовка работников электростанций.

В вестибюле центрального корпуса горят свечи, факелы, коптилки – в их огнях различаем одеяла, шкуры зверей, расстеленные на полу, а рядом мексиканское сомбреро, чилийские пончо, сумки, вырезанные из кожи, мечи из дерева. Здесь, в полутьме, Ирина расстается со мной: лекция ее на полчаса раньше.

А это еще что? Наклоняюсь, чтобы проверить. На цепочке – позолоченная бритва. Их у бородатого гиганта целая серия. На темном вельвете салфетки они поблескивают, наводя на дурные мысли. Ощупываю бритвы. Не режутся, и то хорошо.

– Новая мода, – слышу над собой голос на ломаном русском.

Оборачиваюсь. Кудрявая блоковская голова, круглая детская физиономия. На груди – цепочка с бритвой.

– Услышал русскую речь и нашел вас в темноте. – Парень мнется. – Вы очень спешите? Меня зовут Жан.

– Не очень. Еще двадцать минут.

Присев на самодельный табурет, пишем по просьбе Жана поздравительную открытку в Киев. Рядом двое его друзей.

Дальше идем вместе. Обращаю внимание на старинные амулеты. На цепочках – кольца с полумесяцем внутри, лежащие перед молоденькой мулаткой.

– Она из Африки, – поясняет Жан. – Кажется, полумесяц – это знак возвращения. Многие покупают талисман, чтобы вернуться. Как в Риме бросают монетки в фонтан Треви.

Все трое провожают меня в аудиторию по какой-то лестнице – голову сломаешь. И вдруг зажигается свет. Ура!

Видно, чтобы оценить преимущества цивилизации, надо их на время лишиться.

И вот знакомая аудитория. Комната заполнена, прокурена до потолка, сзади настежь распахнутое окно – проветривают.

На этот раз говорим о прозе В. Шукшина, Ю. Трифонова, В. Белова, В. Распутина, А. Битова, Б. Окуджавы, М. Рощина и др., о разноликости ее представителей, раскованности повествования, о ее новых героях, о французских переводчиках прозы, донесших их неповторимые интонации, – Лили Дени, Люси Катала, И. Сокологорской и др.

Сопоставляю, цитирую, вспоминаю о женщинах – моих коллегах-прозаиках – И. Грековой, Е. Ржевской, Н. Барановой, М. Ганиной, Г. Демыкиной, И. Велембовской, А. Беляковой, В. Токаревой и др.

Сыплются вопросы:

– Подробнее о личности В. Шукшина.

– К какой литературной традиции вы отнесли бы последние повести Ю. Трифонова?

– Знаете ли вы повесть А. Битова «Улетающий Монахов»? Только что мы читали ее в «Звезде».

– Что делает начинающий писатель с рукописью? Куда идет?

– Какие права дает членство в Союзе писателей?

– Есть ли в вашей литературе антагонизм между различными течениями?

– Как женщины совмещают быт и творчество?

И вдруг:

– Знакомы ли вы с писателем Григорием Гориным?

Ничего не скажешь, подкованные студенты в Венсене!

И все же что-то изменилось в них. В воздухе нет радости, приподнятости. После нашего разговора студенты начинают шушукаться, к ним присоединяются преподаватели – составляется какая-то листовка, завтра лекции в университете отменяются.

– Почему?

– Демонстрация у министерства.

– Что же вы будете там делать?

– Проведем занятия прямо на улице, у здания. Снова урезали средства на образование, нам в особенности. Уж очень мы колем глаза властям.

– Значит, стало труднее, чем два года назад?

– Намного, – грустно пожимает плечами один из молодых преподавателей. – Редко кто из окончивших может устроиться по специальности. «Фабрики безработицы» – вот как называют сейчас французы свои университеты. Помните Бланш? Та, что отплясывала прошлый раз? Очень способная, а вот, окончив, работает машинисткой… Все бурлит, – добавляет он.