Председатели и губернаторы. Взаимосвязь времен, или Судьбы, жизнь и деятельность председателей Краснодарского крайисполкома, глав администраций (губернаторов) Кубани за 65 лет ­ с 1937 по 2002-й - [69]

Много пришлось потрудиться кубанцам, чтобы успешно провести первую после оккупации весенне — посевную кампанию. Большие трудности встали на их пути. Тракторный парк был разрушен, рабочее тягло истощено, семян недоставало. Хлеборобам пришлось одновременно ремонтировать тракторы, сельхозинвентарь, восстанавливать колхозы, совхозы, МТС и проводить сев. Колхозники, рабочие МТС и совхозов из‑под развалин сараев и мастерских извлекали обгоревшие части инвентаря, очищали их от опалин и грязи, оборудовали кузницы, организовывали ремонт плугов, борон, арб, по винтику восстанавливали тракторы и комбайны, по пригоршне собирали зерно для посева. Всего было собрано у колхозников 6 миллионов 700 тысяч пудов семян различных культур. При недостатке машин колхозники брались за ручной инвентарь, при нехватке тягла — впрягали своих коров, в знойные дни широко применяли поливы посевов и наперекор всем трудностям добивались успехов. Только в Адыгейской автономной области весной 1943 года руками было вскопано 4000 гектаров земли, под тяпку посеяна 41 тысяча гектаров различных сельскохозяйственных культур.

Созидательный труд окупился сторицей — хлеборобы получили в 1944 году хороший урожай, колхозы и совхозы дали Родине почти в три раза больше хлеба, чем в 1943. Правительственный план хлебопоставок был выполнен на 101 %. А в 1945 году Кубань дала Родине хлеба на 2,4 миллиона пудов больше, чем в 1944.

…Я с волнением беру в руки документы тех, теперь уже далеких и памятных лет, под которыми стоят подписи Павла Федоровича Тюляева, и будто слежу за ходом его мыслей и вижу уверенные движения его рук. Он был таким, каким должен был быть в то сложнейшее время правитель Кубани: истинное мужество его выражалось в самообладании и неукоснительном выполнении своего долга.

БЕССОНОВ

Вот где нам посчастливилось родиться,

Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли

Ту горсть земли, которая годится,

Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

К. Симонов

1

С Кубанью Михаила Михайловича Бессонова непостижимым образом связал один случай. После демобилизации из Красной Армии, в ряды которой юноша в 1920 году вступил добровольцем, он с товарищем, также вместе с ним принимавшим участие в боях в Средней Азии против басмачей, накоротке посетил Краснодар, где ему никогда не приходилось быть. И попали они, как люди любознательные, к тому же еще и бравые воины, на судебный процесс революционного трибунала по делу епископа Ейского, викария Кубанского Евсевия (Рождественского) и еще 19 человек, обвиняемых в организации саботажа против изъятия церковных ценностей и в «контрреволюционных действиях».

Суд проходил в помещении «Детского городка» (ныне Дом офицеров), а затем в «Мон Плезире» (кинотеатр «Кубань»),

По распоряжению Евсевия в мае 1922 года во время изъятия церковных ценностей в Михайло — Архангельском соборе Ейска был дан колокольный набат, послуживший сигналом для сопротивления верующих. Произошли беспорядки, ликвидированные «воинскими силами». Кроме того, Евсевия обвиняли в связи с патриархом Тихоном и распространении воззваний «антисоветского содержания». 4 января 1923 года епископ был арестован и привезен в Краснодар. Процесс над ним, получивший название «Кубанская тихоновщина», длился 23 дня и был «показательным»: заседания, возглавляемые председателем областного суда М. П. Дроздовым, проводились в помещениях зрелищных заведений и собирали много народу, особенно в субботние вечера. Широко освещавшая процесс газета «Красное знамя» не скупилась на гневные ярлыки по отношению к обвиняемым, а выступления в суде в качестве представителя общественного обвинения председателя местного общества «Безбожник» Белоусова порой принимали скандальный характер: «воинствующий безбожник» оскорблял не только чувства верующих, но и закон. Мнения публики разделились: как сообщало «Красное знамя», дамы, некоторая часть работниц, представители нэпа и священнослужители сочувствовали епископу, а «партийная масса» осуждала его…

Председатель «воинствующих безбожников» потребовал для Евсевия смертной казни. Суд, признав всех обвиняемых виновными и руководствуясь «революционной совестью», приговорил епископа Евсевия (Рождественского) к лишению свободы «со строгой изоляцией» на семь лет. На Кубань Евсевий больше не возвратился.

Бессонов, повидавший не со стороны банды басмачей, удивился тогда жестокости решения революционного трибунала и в душе был не согласен с вынесенным приговором. Все же, несмотря на то, что его сердце ожесточилось в смертельных боях с басмачами, в душе он слыл человеком добрым и отходчивым, хотя и мог под горячую руку любого, что называется, поставить на место.

Затем, немного позднее, Михаил Бессонов, теперь уже по партийным делам, в то время он работал в одном из райкомов ВКП(б) Ставрополья, в целях обмена опытом работы присутствовал на заседании коллегии агитпропа окружкома РКП (б) краевого центра, где рассматривался вопрос «о просветительской работе среди хлеборобов Дубинки». Как оказалось, эта работа продвигается трудно: дубинские были «обижены налогом, с них берут и единый сельхозналог, и арендную плату за землю, и целый ряд местных налогов». «При проведении антирелигиозной кампании, — сообщал докладчик Краснобаев, — мы были биты местными попами. Результатом было то, что попы начали кампанию по достройке церкви. Были выделены сборщики, которые собрали до 53 тысяч рублей. Начались работы по достройке…»