Председатель - [31]
Поставили под государственное управление все банки, национализировали все железные дороги. Последние и так были у нас в руках, а в банки мы готовили «десант» из кадров Павла Свинцова, знакомых с финансовым делом. Сам Паша, когда на него взвалили эту задачу, просто взвыл – я, говорит, уже не знаю, куда от бумаг деться! Одно счастье – весной езжу в Михайловское пахать, вот брошу все и вернусь крестьянствовать! Но ничего, крякнул и принялся за дело, а там и во вкус вошел. Еще бы, одно дело Московский Народный, один из многих, а другое – будущий единый Госбанк.
Постановили все Советы именовать просто Советами, чем ликвидировали разносортицу рабочих, крестьянских, казачьих, солдатских, инородческих, мусульманских, безземельных и еще черт знает каких.
Приняли закон о рабочем контроле, существенно расширивший полномочия профсоюзов.
Ну и сформировали правительство, но тут, следом за Свинцовым, пришлось утешать Чернова – он не попал в число народных министров, и очень дулся на то, что советским премьером съезд назначил товарища Ульянова.
– Ты блестящий теоретик, Виктор, твои статьи мы держим в наших сердцах, – говорил я Чернову в кулуарах, – но как доходит до практики, ты, прямо скажем, слабоват. А у нас работы невпроворот! И потом, в правительстве полно твоих кадров, сильных организаторов! Вольский, Пешехонов, Вологодский, Авксентьев, да мало ли! Каждый должен заниматься своим делом, так что давай мы с тобой останемся членами ВЦИК и будем спокойно думать о судьбах Родины.
ВЦИК, как орган управления между съездами, был сформирован напоследок и на его первом же заседании председателем избрали товарища Скамова. Потом в коридорах хихикала и подначивала меня вся наша банда – Савинков, Красин, Муравский, Губанов, Носарь…
Вот же сволочи, а я хотел строительством заняться, еще над Свинцовым посмеивался.
Глава 9
Осень 1917
Финны перекрыли границу под лозунгом «Вы там сперва разберитесь, кто в доме главный, а мы потом посмотрим». Но обращение с просьбой о признании полной независимости и свободы направили все-таки не Временному правительству, а Учредительному собранию.
Что, в общем-то, неудивительно: на принятие Финляндией закона о восстановлении автономных прав временные с грацией бегемота ответили указом о роспуске Сейма, назначением нового генерал-губернатора и Сената, то бишь правительства. Мало того, командование Петроградского фронта заняло войсками здание парламента в Гельсингфорсе. В условиях, когда на только что прошедших выборах финский аналог нашего «широкого фронта» получил три четверти голосов (сто два у эсдеков, шесть у Крестьянской партии и сорок три у Аграрного союза), ничего лучшего и придумать было нельзя.
С обращением, правда, вышел пролет – неторопливые финны опоздали. Хотя надо признать, что добираться им пришлось практически подпольными тропами, через Петроград. Так что когда официальная делегация Эдускунты (финского Сейма) доехала до Москвы, Учредительное собрание уже самораспустилось.
Делегация пометалась между Большим и Малым театрами, а потом ее глава, социал-демократ Вяйне Таннер сообразил ткнуться к отлично знакомому по кооперативному движению Губанову. И свежеиспеченный товарищ народного министра земледелия притащил растерянных финнов ко мне, как к главе государства.
В кремлевском здании Сената дым стоял коромыслом, из помещений «уплотняли» в подвал тамошние канцелярии, а на их место въезжали новые министерства, комиссии ВЦИКа и прочие органы новой власти. По коридорам таскали шкафы и столы, орали грузчики и сурово рыкали стоявшие на часах красногвардейцы.
– Но, господин председатель… – неуверенно начал Таннер.
– Товарищ. Мы же с вами социалисты, не так ли?
– Таа, – от волнения растянул гласные финн.
– Такая вот, товарищ Таннер, у нас коллизия. Обращение ваше – в адрес Учредительного собрания, а его уже нет. Поэтому давайте вы мне пока расскажете, как вы добились такого успеха на выборах, а я попрошу присоединиться к нам товарища министра юстиции Муравского, он подскажет, как поступить правильно.
– Как вы знаете, – начал финн, – по новому закону избирательный возраст мы снизили с двадцати четырех до двадцати лет. От эттогоо число голосующих увеличилось примерно на десятую часть. А среди молодежи наши позиции всегда были сильнее, чем среди старших.
– А что консерваторы?
– О, они остались в «пеньковом Сенате», - Вяйне увидел непонимание в моих глазах и поспешил объяснить. – Это тот, созданный Временным правительством. Наша коалиция сразу из него вышла, остались старофинны и младофинны.
– Этто как ваши консерваторы и кадеты, – дополнил еще один член делегации. – Только у ваас они объединились в Прогрессивный блок, а у нас поссорились.
– Не без нашей помощи, – хитро улыбнулся Вяйне, – и нам на радость.
Нравился мне этот парень – по северному флегматичный, с чистым русским языком, лет тридцати пяти, аккуратно и без выпендрежа одетый… Разве что из нагрудного кармана торчал такой знакомый колпачок авторучки Montblanc с белой шестигранной звездочкой. Сколько в ней моих патентов – шесть, семь? Я только вздохнул, но воспоминания прервал вошедший Коля и сразу взял быка за рога.
Скамов, Михаил Дмитриевич, 1971 г.р., гражданин Российской Федерации, он же Майкл Скаммо, 1859 г.р., гражданин Северо-Американских Соединенных Штатов, он же Большев, он же Дриба, он же Сосед. Образование высшее, инженер-строитель, владелец и руководитель проектно-расчетной фирмы, секретный агент Московского охранного отделения, член редколлегии газеты “Правда”, большевик, принципиальный противник террора, кавалер ордена Станислава 3-й степени… При таких раскладах можно легко стать миллионщиком, но хочется потратить эти деньги с толком, чтобы революция в России получилась бархатной...
Середина шестидесятых, команданте Че Гевара проверяет на практике свою теорию создания партизанского очага. Центр Латинской Америки, Боливия, плоскогорье Альтиплано, партизанщина, городская и не очень герилья. Индейцы кечуа и аймару, шахтеры оловянных рудников, солдаты и рейнджеры, американские инструкторы, бывшие нацисты, коммунисты и леваки всех мастей и один студент-этнограф. И мир на пороге потрясений 1968 года. ¡Hasta la victoria siempre!
Огромное, разбросанное по всей России, движение кооператоров, Строительное общество, подпольная организация, со своими мастерскими, типографиями, дружинами, комитетами, школами, крестьянскими братствами, рабочими группами, студенческими кружками, военными союзами, со своими стачками, демонстрациями, интригами и арестами — сможет ли все, созданное инженером Скамовым устоять в урагане Большой Войны?
Порог буйного 68-го года, партизанская республика в сердце Анд, подъем профсоюзного движения, патриотически настроенные офицеры и другие общественные силы. Индейцы гуарани, аймару и кечуа, шахтеры оловянных рудников и нефтяники, солдаты и рейнджеры, американские инструкторы, бывшие нацисты, коммунисты и леваки всех мастей. Команданте Че Гевара, городские партизаны Гильен и Маригелла, молодой преподаватель Абимаэль Гусман, братья Кастро и один бывший студент-этнограф из Москвы, ныне команданте Тупак Амару. Партизанский очаг создан, теперь нам нужна партизанская страна. ¡Hasta la victoria siempre!
Как говорил Антон Павлович Чехов, “Если в начале пьесы на стене висит ружье, то к концу оно должно выстрелить”. Ружья, развешанные инженером Скамовым в первой части, уже стреляют, дом построен, Митяй усыновлен, дерево посадить недолго… Живи да…
Еще раз о царицынском покушении на Троцкого. Журнал «Дождь», № 13, Москва, 1987 г. (Фанфик на «Недостреленного» — https://author.today/work/57143).
Николай, обычный подросток из необычной семьи. Из-за странного стечения обстоятельств попадает в другой мир, где попытается найти свое место и обрести простое человеческое счастье. Но подойдет ли оно ему? Примечания автора: Автор новичок и это его первое произведение. В произведении намеренно используется скудное описание, чтобы читатель сам представлял мелкие детали, погружаясь глубже в повествование.
Меня зовут… нет, не так. У меня много имен — в каждом народе и на каждом Небе меня называют по-разному. Вспомнить все свои имена невозможно, зато одно имя является для меня родным. Азраиль. Меня зовут Азраиль… и я когда-то был Богом. Точнее, человеком, что по силе своей достиг уровня семи Богов. Но я был наивен, когда верил в святость Богов. Наивен и глуп, и потому поплатился. Детьми, силой и всем, что ценил. Но теперь я другой. И пришло время создать своё Небо.
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
В одной далекой-далекой галактике появился один свежерожденный клон. Правда несколько несвойственного для данной галактики типа. Да и создатель клона эту далекую-далекую недолюбливает, да и в целом — все вышло странно и не так.
Авария на картинге перебросила сознание программиста и по совместительству гоночного фаната Михаила Шумилова, не сумевшего в свое время реализовать себя в автоспорте, в тело подростка-гонщика на несколько лет назад. Сможет ли он использовать знания о ближайшем будущем, чтобы менять ход событий, и чего достигнет в чемпионате F4 — нижней ступени гонок на автомобилях с открытыми колесами? Ведь от этого зависит и его будущее тоже. Мечта исполнилась, пусть и таким неожиданным образом. Теперь главное — не упустить полученный второй шанс.
