Председатель - [13]

Ладно, ща я вам выну и положу.

С этими мыслями и пачкой рисунков я выкроил время и добрался до Ламановой. Концепцию штанов-карго Надежда Петровна оценила, немного доработанный френч удивления не вызвал, а уж зимний бушлат (разве что на меху) лежал более-менее в русле традиции. Мерки мои у нее были, кройки-шитья на два дня, но я просил не торопиться, поскольку дел по горло и когда я смогу забрать, не знаю сам.

А дел да, дел выше крыши. У нас выборы в Учредительное собрание назначили, агитация и пропаганда в полный рост. Дня не проходило, чтобы на митинге глотку не драть. А еще постоянные согласования и пересогласования списков, листовки и прочее издательство. Плюс обычная текучка – город-то ждать не будет, его надо кормить-поить, охранять и обихаживать. Новая структура, новые люди, новые проблемы. Комиссии и подкомиссии Совета, коммунальные вопросы, милиция, подготовка инструкторов для всей страны и внезапно еще один головняк – телеграфисты. Выяснилось, что кое-где чиновники почтового ведомства попросту саботировали отправку сообщений Советов, приходилось их заставлять силком и буквально стоять над душой. А в этом случае очень полезно иметь под рукой людей, умеющих управляться с телеграфным аппаратом и читать депеши. Ну, чтобы господа саботажники не вильнули. Вот на базе радиотелеграфных рот, радиоцентра на Ходынке и телеграфной мастерской Московско-Рязанской дороги развернули дополнительную подготовку. Заодно наиболее продвинутых начали учить на радистов, хоть и не особо нужно пока. Но при плохом раскладе, которого очень хочется избежать, у нас впереди гражданская война, а связь есть основа управления войсками. Станции «Норд» в наличии, кадры наработаем, не помешает.

Так что забрал заказ я только через полторы недели и теперь красовался перед зеркалом в губернаторском доме, занятом под Моссовет. А что, самый центр, опять же, насквозь наша городская милиция в трехстах метрах, теоретически даже докричаться можно. Но мы на всякий случай организовали дублирующий канал – флажный семафор от Моссовета через дом Нирнзее до милиции, а то вдруг найдутся сообразительные мятежники и захватят телефонную станцию.

А костюмчик вышел что надо – тонкий брезент или парусина, на знаю, как точнее, крашенный в армейский зеленый цвет. Штаны с большими боковыми карманами, заправленная в них гимнастерка тоже с карманами на груди. Трикотажная фуфайка (ну не тельняшку же мне, в самом деле, при моей морской болезни носить) и вместо пиджака куртка аж с шестью карманами. Закрыл гештальт, называется, почти на семидесятом году жизни – еще когда в школе учился, у нас одному пареньку родитель из Анголы кубинскую форму привез. Вот я по мотивам и рисовал, разве что камуфляжных тигровых полос не стал наводить, ни к чему это пока.

Все, налюбовался и хватит. У нас тут неожиданная аберрация всплыла – предвыборная поддержка кадетов оказалась больше ожидаемой. Хотя вроде не с чего, землю они не обещали, про окончание войны ни гу-гу, от событий в Царском не отмылись… И агитационной литературы кадетской море, хотя наши печатники ни сном, ни духом, а кроме наших других, почитай, и нету. Вот пожалеешь, что нет у нас института Гэллапа или Левада-центра, чтобы опросить тысячу-другую человек, обработать результаты и выдать причину.

– Ух ты! Это где же такую форму дают?

В дверях стоял Савинков.

– Приехал? Как там в Питере?

– У временных так себе, у Корнилова получше, у наших хорошо. Но ты не сбивай, где взял?

– Где взял, где взял… купил! Ламанова сшила.

– Сам придумал? – Борис пощупал материал и обошел меня со всех сторон.

– Ага. Давно хотел.

– В чем соль?

– Не жмет, не тянет, карманов много. Я вон, даже свою сумку забросил – все и так помещается. Материал недорогой, не жалко испачкать, отстирывается легко.

– Хм. Здорово смотрится. Может, мне тоже такую завести?

– Не, тебе кавалерийскую шинель надо, пол подметать.

– Зачем это? – подозрительно осведомился Борис.

– Ну ты же за нашу разведку и контрразведку отвечаешь.

– Не понял, это как связано?

Я хлопнул его по спине:

– Никак, дурака валяю. Так что там в Питере?

– Приказ о преобразовании округа во фронт правительство утвердило, сейчас там кадры туда-сюда тасуются. Корнилов теперь Главкопет, в силу входит, в штаб фронта подбирает, так сказать, идейно близких. А часть наших симпатизантов выпер, их Главный штаб пригрел.

– Что, всех?

– Контрразведка округа почти вся к Болдыреву ушла, на ее место новые люди. Кстати, ты одного знаешь, – ухмыльнулся Савинков. – Кожин, бывший полицейский пристав.

– Жив, курилка! А я думал, что тогда, на вокзале, обознался… Но ты хоть информаторов в штабе фронта оставил?

– Обижаешь… откуда я тогда все это знаю?

– Отлично. Тогда к тебе еще дело будет, вернее, не дело, просто ситуация странная, может, по твоим каналам прояснится, – и я посвятил товарища Крамера в предвыборную ситуацию с кадетами.

Боря поржал и выудил из своего портфеля папку с бумагами, порылся в ней, нашел и протянул мне листок. Оказывается, питерские печатники уже неделю как сообщили в Петросовет о дивном финте Прогрессивного блока. Эти ушлые ребята из Думы наложили лапу на Первую государственную типографию, на ее экспедицию и почтовые права. Для понимания – эта громадная типография занимала целый квартал и обеспечивала издание всех правительственных документов, а также их рассылку по всей империи. И теперь кадеты печатали там свои материалы за спасибо, и точно так же бесплатно распространяли их по всей стране.