Предназначены друг другу - [36]

- Нет, - ответила Зоя. - Я не хочу быть одинокой матерью.

- Ты уже и так одинока, - жестоко ответила Аделаида Семеновна.

- Но вы же понимаете, если я осмелюсь родить, то не видать Ксении своих денег.

- Она и так не получит. Не отдадут тебе родители Антона ничего. Мой сынок не умеет возражать. Не в отца пошел... Не в Гришу...

Зоя вернулась из больницы этим же вечером. Не старый еще, но абсолютно седой врач, Станислав Николаевич Поздняков, осматривая её, задал странный вопрос:

- Вот почему у меня все волосы стали седыми, прямо выбелены? Как думаете?

- Не знаю, - пробормотала Зоя. - Наверно, вы что-то пережили страшное.

- Нет, не поэтому, - врач помолчал. - Несколько лет назад мы спасали одну женщину. У неё после аборта не прекращалось кровотечение. Ей уже хотели удалять матку, тогда возникло предположение, что у женщины была двойня. Пришлось делать очередную чистку. Но та женщина была ранена. Она очень хотела сохранить ребенка. До сих пор стоит она перед моими глазами... А аборт был неизбежен. Плод умер после её ранения. И та женщина хотела умереть. Но вы-то, Зоя Александровна, здоровы, прекрасно сложены. Почему не хотите рожать?

- Зачем вы мне это говорите? - стараясь быть равнодушной, спросила Зоя.

- Я сколько прервал жизней, столько сделал абортов. Когда-то расплата будет за это. А у вас, похоже, двоих сегодня выскоблю.

- Как двоих? - насторожилась женщина. - Почему двоих?

- Вы же УЗИ прошли. Двойню носите. Вам, что, не сказали? У вас, Зоя Александровна, прекрасное телосложение. Вы сможете и выносить, и родить! Не только двоих - пятерых! Поверьте мне!

Зоя ничего не ответила. Аборт должны были сделать завтра. А сегодня она лежала молча на кровати в палате. Другие женщины о чем-то переговаривались, делились своими историями о родах и абортах.

- Вот, - думала Зоя, - на пятый аборт идет соседка, и никаких сомнений и угрызений в душе. И муж есть, и бабушки, и ребенок всего один! Ангелы небесные, с кем бы мне посоветоваться? Кто бы надоумил?

Женщина задремала. Ей снился отчим. Его глаза, какими они были перед смертью. Больные, усталые глаза. Что он тогда хотел сказать приемной дочери, которой заменил отца? Что он не дописал в своем прощальном письме? Зоя наизусть помнила это коротенькое послание: "Моя дорогая, самая родная девочка. Я полюбил тебя раньше, чем твою маму. В тот момент, как взял на руки. Я любил тебя больше твоего брата Андрюши, не обижайся на меня за это, сынок! Заюшка моя, ты делилась со мной всеми детскими тайнами. Как я был рад, когда ты рассказывала мне про свою первую любовь, про Владислава. В те дни я был счастливейшим отцом. Как я был огорчен, когда ты, не желая причинять маме лишних страданий, стала скрывать свои чувства. Я до сих пор не хочу смириться с тем, что ты вышла замуж не по любви, что вы расстались с Владиславом. И в этом моя вина. Я не успел исправить своих грехов, не сумел защитить твою любовь. Часы мои сочтены. Я завещаю вам счастье, мои дети, моя родная девочка. Тебе и..." Записка обрывалась на этом. Карандаш выпал из рук отца, когда он начал писать новое слово. От него остался один крючок. Зоя догадалась. Это отчим писал слово Андрюша, успел только начало буквы написать, когда случился повторный инфаркт. И теперь во сне отчим смотрел на неё больными укоризненными глазами, которые неожиданно превратились в сердитые глаза Владьки. Тот сказал: "Ты куда ушла? Почему мне не сказала?" "А это нужно тебе!" - ответила женщина. "А почему бы и нет! Учти, Зоя, никогда не прощу тебе, если убьешь моих пацанов", - шагнул к ней Владислав. И Зоя проснулась.

Вечером она подошла к пожилой медсестре. Зоя искала врача.

- Станислав Николаевич уже ушел, - ответила сестричка.

Но медсестра ошиблась. Станислав Николаевич еще был здесь. Уже переодетый, в куртке, он шел по коридору. Зоя метнулась к нему:

- У меня точно двойня?

- В документах так написано.

- А кто? Мальчики?

- Не знаю, - растерялся врач.

- Мальчики, - сказала медсестра, сидящая на посту.

- Верьте Анне Семеновне, - засмеялся Станислав Николаевич. - Она никогда не ошибается. Лучше любого УЗИ.

Зоя через час подошла к Анне Семеновне:

- Вы не могли бы договориться в гардеробе, чтобы мне отдали одежду.

- Иди, отдадут, - сказала пожилая медсестра. - Я как увидела тебя, сразу поняла, что уйдешь, не станешь делать аборт. Ты еще долго выдержала, до вечера. Все у тебя сложится хорошо. Хочешь, погадаю?

- По руке?

- По глазам, - по-матерински улыбнулась медсестра. - Вижу, все вижу. Муж, большая дружная семья. Дай руку, посмотрю, сколько детей у тебя будет. (Зоя протянула руку).У тебя будет четверо детей.

- Сколько? - впервые засмеялась Зоя.

- Пятеро, - поправилась медсестра, улыбаясь. - Много у тебя будет детей. И всех ты будешь любить. Твоей любви на всех хватит. Не только на двойню.

- А что, - засмеялась Зоя. - Трое, считай, уже есть. Дочка и двое здесь, - она показала на живот. - Родить еще раз придется всего, может, опять двойня будет. Вот и получилось уже пять. Дело за малым - надо найти мужа!

Анна Семеновна по-доброму засмеялась. А Зоя собралась и ушла из больницы.

- Как можно убить сразу двоих, - думала Зоя. - Но, с другой стороны, как я буду жить? На что? А, - придумала она, - пока малыши маленькие, продам дом в деревне. На какое-то время этих денег хватит. Потом буду работать. Одного сыночка назову Сашенькой. Как папку. Никогда больше не буду называть его отчимом, даже про себя! А как же второго мальчишку назвать? Надо Аделаиду Семеновну спросить.