Предназначены друг другу - [112]

В это время раздался голос ведущего:

-- Звонок в студию. Нам звонит Елизарова Зоя Александровна. Это женщина, с которой растет Шурочка, дочь погибшей Светлицкой. Зоя Александровна согласна, чтобы её слова слышали все. Зоя, вы готовы ответить на вопросы?

-- Да, - ответила женщина.

-- Скажите, пожалуйста, кто эта девочка? - ведущий кивнул в сторону экрана.

Усиленный микрофонами, разнесся по экранам голос Зои:

-- Ольга права, на экране совсем не Шурочка. Эту девочку зовут Ксения. Это моя родная дочь. Это про неё вы много лет назад, госпожа Арбенина, написали, что она рождена мной не от мужа. Вас называют жестокой, но правдивой, а вы сегодня так откровенно врете. В ваших репортажах нет ни слова правды. Как и в сегодняшнем. Мне стыдно за вас. Вы не думали о горе ребенка, когда планировали говорить с ней про смерть матери, совершенно не считаясь с чувствами девочки, с её душевным состоянием. Неужели вы думаете, я разрешила бы вам говорить с Шурочкой об этом? Да ни за что! Вы назвали меня недостойной матерью, жестокой женщиной, но именно я, недостойная мать, с вашей точки зрения, провела не одну бессонную ночь, когда девочка не могла спать после страшной потери, я, а не вы, укачивали её на руках, когда ей снились кошмары, когда она кричала во сне. Меня, а не вас Шурочка зовет мамой. Да, я прошу девочек порой посидеть с братиками, поиграть, но, поверьте, Шурочка их очень любит. Недавно от нас ушел начинающий журналист Игнат Чистяков. Смотрите его репортаж сегодня вечером по кабельному телевидению сразу после вашей передачи. Там вы и увидите дочь Беллы Светлицкой. Кстати, госпожа Арбенина, девочка носит фамилию своего отца - Елизарова Владислава. Она Александра Елизарова.

В двадцать один ноль ноль по кабельному телевиденью зрители увидели двух девочек. Они показывали свою комнату. Ксюша играла на пианино, Шурочка разложила свои рисунки. Всюду лезли мальчишки, и если Ксюша от них отмахивалась, то вторая девочка целовала и ласково гладила по головке, особенно своего любимца Сережу.

-- Сережа совсем другой, он чаще Саши болеет, - пояснила девочка. - И плохо спал раньше. Когда мама очень устает, мы с Ксюшей берем его, ложимся на бабушкину кровать, он спит с нами. Саша тоже стал приходить к нам.

-- Шурочка, а ты, что, этого братика любишь больше? - удивился журналист. - По-моему они одинаковые.

Девочка задумалась. Выручила Ксения, ей давно хотелось поговорить, но мама хмурила брови, отрицательно качая головой:

-- Нет, мы братиков любим одинаково, они оба маленькие, и оба вредные, и совсем разные. Сашка вреднее, - объяснила Ксюша. - А Сережка больше любит Шурочку, чем меня. И Сашка тоже.

-- Тебе не обидно?

-- Нет, - разумно ответила девочка. - Братики наши еще маленькие. Они вырастут и поймут, что сестричек надо любить одинаково. Да ну их. Пойдемте, мы с Шурочкой вам покажем альбом, где хранятся фотографии мамы Беллы.

-- Ты Шурочкину маму тоже мамой зовешь? - удивился журналист.

-- Конечно. А как я её еще должна называть? - ответила Ксюша. - Ведь Шурочка - моя сестричка. А мама Белла - ее мама.

Девочка была довольна, наконец-то и ей можно поговорить. Она вместо Шурочки рассказала все: как учатся, играют, представила своего седого интеллигентного дедушку, вспомнила всех других бабушек, дедушек, которых даже не помнила, но знала по рассказам взрослых, соседку бабу Клаву и много еще чего. Камера еще раз общим планом показала дом Владислава и самого хозяина, который держал на руках вырывающихся мальчишек, деловитую Ксюшу и стеснительную Шурочку, которая старалась держаться поближе к Зое. Зоя позвала всех пить чай с тортом "Рыжик".

Горестные вести.

После этого репортажа Владислава Елизарова разыскало письмо учительницы из далекого железнодорожного поселка, куда несколько лет назад уехала Милка, которая вышла вторично замуж, и увезла старших дочерей Владислава: Лену и Валюшу. Женщина писала, что Людмила Яковлевна Титова сильно пила последние годы, что год назад она бросила детей с отцом и стариками и уехала неизвестно куда.

-- Господи! - ахнула Зоя, - ведь это же идет речь о Милке!

"Девочки остались с неродным отцом и его родителями. Но и там не было ничего хорошего, - писала классная руководительница. - Они тоже любили выпить. Пока была жива бабушка, был относительный порядок, хоть накормлены были дети, хотя уроки начали пропускать. А потом, два месяца назад, бабушка, тоже любительница выпить, отравилась суррогатной водкой. И так пьющий отчим, запил по-черному. Через две недели его убили в пьяной драке. Дети остались со старым дедом. Тот испугался, наверно, два раза смерть заглянула в их дом и все в течение двух месяцев, стал пить поменьше. Но детей не согласен оставить у себя. Девочки сами ушли от него сразу после смерти отчима и живут одни в родительской квартире уже почти месяц. Как и на что, толком никто не может сказать. Соседи подкармливают их, но кто знает, всегда ли сыты дети. Да и кто разрешит девочкам, старшей из которых двенадцать лет, жить самостоятельно, без взрослых. В школу девочки часто не ходят. А они неплохие, Валюша вообще очень добрая, ласковая, а вот Лена озлоблена, но и она тянется к хорошему. Вы же отец, Владислав Сергеевич, Лене и Вале. Неужели вам их совсем не жалко?"