Предназначение - [18]

Он долго шел по пустынной равнине и вдруг набрел на две железных полосы рельс, заржавевших, на прогнивших шпалах. Он некоторое время размышлял, но потом решил, что раз уж кто-то начал с ним эту кошмарную игру, то нужно идти до конца. Конца чего?..

Через десяток километров на башмаках появились первые дыры, а натертые ступни давно кровоточили. И он махнул бы на все рукой и завалился бы спать под первый попавшийся куст, если бы не увидел вдали какие-то циклопические строения. Что ж, возможно, там он найдет то, что ищет... Саах долго пытался понять, что же он ищет, но в конце концов оставил эту затею и положился на собственные ноги. И они привели его в город. Прошлепав по нескольким пустынным улицам, обходя опрокинутые трамваи и троллейбусы, он отчаялся найти хоть одно живое существо, завернул в какой-то подъезд, поднялся на второй этаж и забарабанил в обитую кожей дверь. Она услужливо отворилась. По квартире летали клочья пыли, в углах висела паутина. Он слишком устал, чтобы искать еду, которой, наверняка, не было и в помине, лег на кровать и тут же провалился в сон, не заметив некоего присутствия в окружающей атмосфере... Он почувствовал его еще при входе в город, какие-то слабые то ли мысли, то ли ощущения, тихая враждебность, которая как бы напрягалась, когда он продвигался сквозь нее, шагая по улицам. Но не обратил внимания на это; гнет усталости был гораздо ощутимее, чем какие-то неясные воздействия. Блаженное ощущение разливающейся по телу истомы, изгоняющей накопившееся напряжение, было неописуемо. Раскинув руки и закрыв глаза, он глубоко вздохнул и замер. Сон поглотил его...

Он был центром гигантской сети. Со всех сторон, изо всех углов стягивались сгустки мертвой пустоты, нависали над ним, сливаясь в зыбкую, колыхающуюся массу неясной формы. Он тревожно нахмурился во сне и перевернулся на бок. Масса над ним все росла, превращаясь в отрицание света, в полюс тьмы, в "тварь", созданную для разрушения. Спустился вечер. Зашло солнце. Большая масса, нависшая над ним, оформилась в шар, сознательно опустилась и накрыла распростертое на кровати тело...

Саах метался среди безмолвного гама, а темное напряжение нарастало, проникая в него враждебными щупальцами, паника, ужас, липкий страх подкатили к горлу и исторглись, рассыпавшись душераздирающим криком. Его криком. Он вскочил, эхо его собственного вопля разбегалось по кварталам, металось среди серых стен, поднималось к небу, достигло крайней точки и медленно затихло вдали. Комната стремительно сужалась.., оставаясь прежнего размера. Нечто сдавило его и попыталось проникнуть в грудь, голову, живот; он задохнулся и захрипел, заколотил ногами по постели, неуклюже перевернулся, упал на пол и, вскочив, сиганул в окно. Мир переворачивался, гасли звезды одна за другой, и то, что было Саахом, наполнялось чернотой, как вязкой смолой. Последняя надежда мелькнула искрой в гаснущем сознании и неожиданно вспыхнула, как оранжевый клинок спасения. Последний крик замер на устах: " Мать!!!..." "Это слово сияющим жалом вспучило деготь, и все его существо наполнилось как бы удушливым дымом. Что-то постороннее бешено сопротивлялось, пытаясь остаться в нем, зацепиться когтями, удержаться, но медленно отступало, не в силах противостоять огненному острию. Саах, спотыкаясь, изнемогая, несся по городу. Он был уверен, что если остановится и упадет, все будет кончено в один миг. Он тыкался, как слепой котенок, везде встречая эту "тварь", готовую броситься на него в любой момент и заполонить. Это было, как пустота, отрицающая жизнь. Она присутствовала в воздухе, который он вдыхал, и Саах хрипел, задыхаясь. Но слово, единственное родное слово, сияло в нем, разрывая клочьями ткань враждебной пустоты. Саах свернул на большую улицу. Он уже не бежал, а брел, еле волоча ноги, как муха в меду, готовый к собственной дезинтеграции.

Вдали появилась пара огней. Послышался гул мотора - первый посторонний звук, воспринятый им за прошедший день. Саах не сознавал, что кто-то, сидящий за рулем автомобиля, увидел его, дал газ, резко подрулил к обочине; завизжали тормоза, распахнулась дверца и голос, сладостный, родной, теплый, человеческий голос достиг его ушей:

"Быстро! В машину! Да скорей же ты, черт бы тебя побрал!"

Он уцепился за спинку сиденья, сильные руки втащили его за шиворот довольно грубо, захлопнули дверцу, вытащили из бардачка маленькую металлическую трубку, дернули за цепочку у ее основания, и ярчайший свет залил салон, рассыпаясь искрами из отверстия трубки, разгоняя мрак на сто метров вокруг.

- А теперь поехали, - сказал незнакомец, вручил догорающую трубку Сааху и, рванув с места, уверенно повел машину, ловко обходя застывшие туши автобусов...

x x x

Они неслись по шоссе и тихо разговаривали.

- Ты давно себя помнишь? - спрашивал Феб.

- Сегодня утром я назвал себя Саахом.

- Понятно. А где это произошло?

- Берег большого водоема, пляж...

- ... там рядом есть большой холм... - вставил Феб.

- ... да. Огромный дворец или замок; пустые комнаты, трупы людей. Я пошел по равнине, нашел железнодорожную ветку, по ней добрался до города, заснул в квартире, а дальше... Что это было?