Предначертание - [2]
Чёткого плана действий у Гурьева по-прежнему не было. Некоторое время он предполагал пересидеть в Манчжурии, затем – раздобыть какие-нибудь приличные документы и отправиться дальше, в Японию. Нисиро очень хотел, чтобы я туда поехал, подумал Гурьев. Что это за мистика, интересно? Ему нужно было в Японию. Просто необходимо было туда попасть, и надолго откладывать это путешествие не имело никакого смысла. Ирина? Странно, но расставание с Ириной причинило ему куда меньше боли, чем он ожидал. И меньше, чем хотел бы ощутить. Гурьев понимал, что мамина гибель что-то переключила в нём, пережгла что-то, — что-то важное. И в это короткое замыкание угодило неведомым образом его чувство к Ирине. Гурьев думал о ней, но совсем иначе, чем прежде. Тепло, — но иначе. Пташниковы и Полозов уже в Париже, наверное. И – слава Богу. У неё всё будет в полном порядке. Обязательно. А я? Нет, это смешно, обрывал он себя сердито. Всё кончилось. Кончилось? Нет. Начинается. Что?!
Он прогуливался по Новоторговой, когда взгляд его рассеянно скользнул по вывеске «Менделевич и сын. Скобяные и охотничьи товары». Гурьев улыбнулся и зашёл внутрь. Встретил его, похоже, сам Менделевич. Существовал ли этот самый «и сын», или приставка образовалась для солидности, подумал Гурьев. И если есть этот «и сын», то где он сейчас? Не дерёт ли глотку на каком-нибудь партийном или комсомольском собрании? Сколько их таких, вьюношей с чахоточным румянцем, отречёмся от старого мира. Новый мир тоже от вас отречётся, и совсем скоро. Так всегда случается.
Его приличный костюм и ещё более приличный идиш произвели на Менделевича весьма благоприятное впечатление. Гвозди и молотки столь изысканного юношу заинтересовать не могли, поэтому, не затрудняясь излишними вопросами, Моисей Ицкович препроводил Гурьева к охотничьей витрине. Перейдя к полке с ножами, Гурьев сделал стойку: несколько похожих клинков с рукоятками из оленьего рога имели характерный цвет и рисунок булатной стали. Это было настолько необычно, что Гурьев сей момент определился с дальнейшими занятиями на ближайшее время.
Гурьев взял один из ножей. Баланс был хорош, да и всё остальное – внушало уважение. Он крутанул нож в пальцах несколько задумчиво и спохватился лишь тогда, когда увидел, как прянул от этого движения бедный Моисей Ицкович. Впрочем, большого труда успокоить купца Гурьеву не составило. Он быстро выяснил и то, что его на самом деле интересовало: кто, собственно говоря, настоящий автор сего чуда и когда появится снова, если появится. Тыншейского кузнеца Тешкова Менделевич ждал со дня на день. Ну, складывается как-то всё, подумал Гурьев. План у него в голове возник практически мгновенно.
— А оно вам надо?! — совершенно искренне изумился Менделевич. — Будь у меня возможность, я сегодня же уехал бы. Да хоть в Америку!
— Ну, Америка тоже не резиновая, реб Мойше, — улыбнулся Гурьев. — А мне, бродяге без ремесла, куда ещё, как не в подмастерья подаваться.
— Ну, дело, конечно, ваше, — не стал углубляться в дискуссию Менделевич. — Только места тут, чуть в сторону от железки, дикие и опасные. И хунхузы всякие, и семёновцы, и прочие «овцы». Это в Харбине относительно спокойно, да и то… Того и гляди, война между большевиками и китайцами начнётся. Тогда уже точно житья не будет, особенно евреям!
— Будем переживать неприятности по мере их возникновения, — Гурьев наклонил голову набок. — А вообще, реб Мойше, так вам скажу. Добрая драка лучше худого мира. Особенно с тем, кто мир использует, чтобы с силами собраться да вам же, мирному и незлобивому, в глотку вцепиться. Так что поживём – увидим.
— Как знаете, как знаете, — повторил Менделевич. — Если уж вам так хочется. Только мне кажется, что вы больше по торговой части способности имеете, чем по ремесленной.
— Да? — Гурьев чуть изменил позу и выражение лица. — А так?
Менделевич с минуту его разглядывал, а потом на его физиономии отобразилось такое удивление, что Гурьев не нашёл нужным скрыть улыбку.
— Как вы это делаете?! — Менделевич снял пенсне, зачем-то повертел его в руке и надел снова. — Просто Качалов,[2] да и только!
— Василий Иванович – гений, — серьёзно проговорил Гурьев. — Вот способы проникновения в суть образа у нас с ним, конечно, совершенно разные.
— Что?! — Менделевич уставился на Гурьева совсем дикарём. — Ох, реб Янкель!
— Ладно, ладно, — сжалился над ним Гурьев. — Нож этот я у вас куплю, и даже торговаться не стану, — он выложил на прилавок золотой «полуимпериал» с профилем Николая Второго. — Берите, не стесняйтесь. Быстрее на билет в Америку насобираете.
Заросший до самых глаз бородищей Тешков казался стариком, хотя в действительности едва перевалило кузнецу за сорок. На редкость удачный торг с владельцем скобяной лавки привёл его в отличное расположение духа. Выделив из образовавшегося барыша некоторую сумму, Тешков отправился отмечать удачную сделку в трактир. Гурьев, переодевшись в платье попроще, сопровождал его по противоположной стороне улицы.
Нет, ни пьяницей, ни выпивохой кузнец отнюдь не был. Да и рассказывать направо-налево, сколь невероятной удачей закончился его нынешний визит в Харбин, он не собирался. Проблема заключалась в том, что это явственно читалось по лицу Степана Акимовича. А таковым искусством чтения, пускай и не особенно хорошо, но вполне сносно, в этом городе на настоящем историческом этапе владел не один лишь Гурьев. Решив понаблюдать, он в своих ожиданиях не обманулся.
Яков Гурьев – «самый верный, самый страшный сталинский пёс». Или это – всего лишь личина? Но если да, то зачем? В чём его предназначение, что делает он на берегах Чёрного моря, далеко от Москвы? Может быть, именно здесь решается исход грядущей смертельной схватки за судьбу страны и народа? О том, что же происходит на самом деле, вы узнаете из первой книги трилогии «Наследники по прямой». Продолжение – следует!
Победа неизбежна – но и цена её неимоверно велика. Так бывает всегда, когда потеряно время, когда приходится исправлять ошибки и навёрстывать упущенное. Яков Гурьев прекрасно понимает это. Не дать стране сорваться в кровавую пропасть, спасти всех, кого можно – и необходимо – спасти. Не ослепнуть, не свернуть с дороги. И победить. История меняется прямо у вас на глазах – в последней книге трилогии «Наследники по прямой».
«Год Дракона» Вадима Давыдова – интригующий сплав политического памфлета с элементами фантастики и детектива, и любовного романа, не оставляющий никого равнодушным. Гневные инвективы героев и автора способны вызвать нешуточные споры и спровоцировать все мыслимые обвинения, кроме одного – обвинения в неискренности. Очередная «альтернатива»? Нет, не только! Обнаженный нерв повествования, страстные диалоги и стремительно разворачивающаяся развязка со счастливым – или почти счастливым – финалом не дадут скучать, заставят ненавидеть – и любить.
«…Половина бойцов осталась у ограды лежать. Лёгкие времянки полыхали, швыряя горстями искры – много домашней птицы погибло в огне, а скотина – вся.В перерыве между атаками ватаман приказал отходить к берегу, бежать на Ковчег. Тогда-то вода реки забурлила – толстые чёрные хлысты хватали за ноги, утаскивали в глубину, разбивали лодки…».
Последние месяцы 1942 года. Красная Армия начинает наступление под Сталинградом. В Ставку Верховного Главнокомандования приходит весьма странное сообщение о катастрофе германского штабного самолета в районе действий белорусских партизан, но еще больше вопросов вызывают известия из Берлина — в столице Рейха неожиданно введено военное положение, большинство членов гитлеровского правительства арестованы военными, сам Гитлер исчез, а канцлерское кресло занял бывший министр вооружений и боеприпасов Германии Альберт Шпеер.Второй том романа А.
Гротескный рассказ в жанре альтернативной истории о том, каким замечательным могло бы стать советское общество, если бы Сталин и прочие бандиты были замечательными гуманистами и мудрейшими руководителями, и о том, как несбыточна такая мечта; о том, каким колоссальным творческим потенциалом обладала поначалу коммунистическая утопия, и как понапрасну он был растрачен.© Вячеслав Рыбаков.
Продолжение серии «Один из»… 2060 год. Путешествие в далекий космос и попытка отыграть «потерянное столетие» на Земле.
Вор Эддиса, мастер кражи и интриги, стал царем Аттолии. Евгенидис, желавший обладать царицей, но не короной, чувствует себя загнанным в ловушку. По одному ему известным причинам он вовлекает молодого гвардейца Костиса в центр политического водоворота. Костис понимает, что он стал жертвой царского каприза, но постепенно его презрение к царю сменяется невольным уважением. Постепенно придворные Аттолии начинают понимать, в какую опасную и сложную интригу втянуты все они. Третья книга Меган Уолен Тернер, автора подростковой фэнтэзи, из серии «Царский Вор». .
Что, если бы великий поэт Джордж Гордон Байрон написал роман "Вечерняя земля"? Что, если бы рукопись попала к его дочери Аде (автору первой в истории компьютерной программы — для аналитической машины Бэббиджа) и та, прежде чем уничтожить рукопись по требованию опасающейся скандала матери, зашифровала бы текст, снабдив его комментариями, в расчете на грядущие поколения? Что, если бы послание Ады достигло адресата уже в наше время и над его расшифровкой бились бы создатель сайта "Женщины-ученые", ее подруга-математик и отец — знаменитый кинорежиссер, в прошлом филолог и специалист по Байрону, вынужденный в свое время покинуть США, так же как Байрон — Англию?