Предки Калимероса. Александр Филиппович Македонский - [7]
Навсегда остались бы они рабами Ванов, если б к счастию их, не родился у одного пастуха сын, мальчик необыкновенной красоты и ума. Когда ему наступило 15 лет, сами Ваны удивлялись ему, и особенно чудному его голосу; его прозвали Лин.
Годары, или жрецы Торовы, взяли его воспитывать к себе, учили играть на арфе, и посвятили в число Мензингеров[13], т. е. поющих во время обрядов. Скоро превзошёл он учителей своих, которые и назвали его Арфей. Жрецы полюбили его, научили языку своему и письменам; и вверившись в Лина, не скрывали даже от него некоторых тайн обрядных; но не позволяли ему входить в огражденное медными стенами капище, откуда истекал источник живой воды однако же любопытство превозмогло в нем страх. Однажды, после метты он притаился в углу за столбом, и когда жрецы удалились из храма, он отпер капище и увидел, что под спудом стоит огромная бочка, из которой проведена трубочка к подножию Тора, откуда вино и капало в жертвенное море. Рассмотрев таинственный источник, Лин испил из него, еще испил, и еще… сладостное упоение усыпило его. Сонного нашли его во храме, и подозревая, что Лин видел все тайны храма, велел ему отрезать язык. К счастию жрец, которому поручено было исполнить наказание, любил Лина, любил песни его и ему жаль стало лишить его голоса. Скажи мне — спросил он его — когда тебя заперли в храме, верно ты приближался к подножию Тора, и за это тебя Тор наказывает?
Лин поклялся ему светом солнца, что он шагу не сделал к подножию Тора; а только испил из священного моря и заснул….
Жрец вверился в слова его и сказал:
— Послушай, Лин, я пощажу тебя, и вместо языка отрежу тебе ухо; но дай мне клятву молчать целый месяц; а потом бежать далеко в горы.
Лин снова поклялся светом солнца, и жрец, отрезав ему конец уха, и окровавив его уста, велел кричать и болтать языком; а сам отрезанный конец уха, воткнув на нож, понес к Местару, во удостоверение, что язык отрезан.
Лин, притворяясь больным, не выходил из своей кельи, и продолжал охать и болтать языком до тех пор, покуда добрый жрец не помог ему бежать из оград храма в горы. Там рассказал Лин сородичам своим все случившееся с ним, и в первый раз услышал он жалобы на угнетение Ванов; и он стал думать: как бы отмстить им за родину и освободить землю от чужеземцев, — и придумал. Собрав надёжных сообщников, он объявил им намерение свое, и велел распространять в народе слухи, что, когда жертва заговорит человеческим языком, тогда их Паны погибнут и будет у них один Пан-бог.
Настал праздник Эвана[14], или Овна златого, праздник, который обыкновенно совершался ночью, в воспоминание следующего события в природе: упфир, или пламень небесный, которого называют, не ведающие священного языка, Уси-ра, убитый духом тьмы, Тифоном, был разорван им на части и разбросан по небу; каждая часть его обратилась в звезду. Печальная жена Упфира — М-изис, или М-истин, ходила повсюду бледная, печальная, и собирала рассеянные члены Упфира; только одного не нашла она, — породившего Прометея. В воспоминание его, она сделала ложный член, и повелела жрецам своим хранить его в тайне, и возжечь пред ним вечный огонь. С тех пор этот огонь назван огнем Изиды, Истин, Истины. Для хранения этого огня приставлена была дева. Зена. Однажды она заснула; Прометей, заметив это, похитил и небесный огонь, и сонную деву, но, видя за собою погоню, он спрятал огнь в недра девы и бежал на Кавказ.
Вот что говорит наше предание. В тот праздник поклонники Тора торжествовали в Вангарде. Все селения Людинов обязаны были пригонять в жертву Тору стадо овнов. Велев обшить себя и несколько человек в козлиную кожу и вести в Вангард…. Лин….
Глава VII
Рассказ Цыгана был слишком скучен…. Подражая читателям, незаметным образом заснул я, и мне казалось и слышалось следующее:
АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ ШКОЛА, В ПАРИЖЕ.
1785 года.
(ученик ходит с книгой в руках.)
Отечество! но где отечество мое? Я Грек. я и Валах… и Галл я! Еще какой же крови не достаёт во мне?
Был Хаос в веществе, был и во времени… но все пришло в порядок…
Теперь один остался Хаос — в понятиях людей….
Различие народов и наречий — также Хаос.
Но все впадет в один и тот же Океан;
Из вод восстанет Атлантида!..
БАТАРЕЯ ПЕРЕД ТУЛОНОМ.
(Артиллерийский поручик стоит, сложив руки на груди, и смотрит на осаженный город).
Они глупцы, обманщики! а Франция им верит… надеется от них и славы и побед!
О время бедное!.. в ходу жетоны!
Хотят взять славу даром… не только жизнь, им дорог день презренного существованья!..
Менялы!.. а я… я что?…с окованным рассудком… языком и волей!..
(Проходит генерал).
— Я здесь зачем поставлен, Генерал?
— Что за вопрос, сударь, вы верно новичок?
— Я новичок, но мне ничто не ново! Я был в походах Греции и Рима, я побеждал с Тюренем и Конде… возил орудия чрез снеги Альпов… я рушил Вобана системы….
— На бумаге.
— Да, на бумаге. Вот, в двух тысячах туазах… валяется чертеж Тулона — дайте волю, я разорву и этот лист бумаги!
— Вы рассуждаете о высших взглядах, не ваше дело рассуждать… В мишень смотреть, сударь, вот ваше дело!
