Предисловие к книге Джеймс Генри 'Повести и рассказы' - [7]
Рассказчица хочет заверить нас, что видела собственными глазами призраки своей умершей предшественницы, гувернантки мисс Джессел, и ее совратителя, тоже уже умершего лакея Питера Квинта, на попечении которых одно время находились маленькие Майлс и Флора. Она убеждена, что эти зловещие привидения являлись ее питомцам и днем и ночью, чтобы увлечь их за собой - погубить их. Но это лишь одно из возможных прочтений повести, притом самое поверхностное. Джеймс недаром дает читателю возможность сверить "показания" рассказчицы (особы экзальтированной, болезненно самолюбивой и истеричной) с впечатлениями уравновешенной, здравомыслящей и спокойной экономки миссис Гроуз. Эта почтенная женщина знает о темных делах, которые были на совести умерших, допускает, что они могли иметь дурное влияние на детей, но не только не видит тех призраков, которые являются рассказчице, но даже приходит на помощь маленькой Флоре, спасая ее от исступленных обвинений новой гувернантки. Что касается Майлса, то его смерть также допускает различные истолкования. В ней можно видеть и следствие слишком напряженной борьбы между силами добра и зла, которой не выдержало его маленькое сердечко. Ее можно, однако, истолковать и как гибель больного ребенка, истерзанного инквизиторскими допросами благонамеренной, но неуравновешенной наставницы.
Относительность свидетельских показаний, роль самообмана и иллюзий в оценке своего и чужого поведения, опасность принять видимость за реальность - эти психологические мотивы выступают на первый план в "Повороте винта".
Джеймс-художник выступает противником облегченных, заранее предустановленных решений. Он ждет, что читатель проявит сам и необходимую вдумчивость, и силу воображения, чтобы осмыслить ситуацию и характеры, намеченные автором. В предисловии к тому рассказов, куда вошел "Поворот винта", Джеймс не без лукавства пишет о "холодном расчете художника", которым он руководствовался, чтобы заинтриговать наиболее искушенных знатоков, "тех, кого нелегко поймать, -...пресыщенных, скептических, разборчивых". Его определения жанра "Поворота винта" нарочито двусмысленны: то он называет этот рассказ французским словом "амузетте" (забавной побасенкой), то пишет о "тоне трагической, но тончайшей мистификации", в котором выдержана вся эта вещь. Он даже прямо заявляет, что "Питер Квинт и мисс Джессел вовсе не "привидения" в том смысле, в каком мы теперь говорим о привидениях"; они скорее сродни "домовым, эльфам, дьяволятам, демонам..., о которых, бывало, шла речь во время судебных дел о ведовстве; а то и легендарным феям (образ более приятный), танцующим при лунном свете и завлекающим жертв в свой хоровод".
Он считает своей особой заслугой, что не уточнил существа тех порочных склонностей, которые могли внушить детям их преследователи. Если бы он не ограничился темными недомолвками, впечатление зловещей таинственности было бы грубо нарушено, общий эффект был бы банальным и пошлым.
Образы детей в "Повороте винта" представляют в связи с этим особый интерес: в них раскрываются особенности психологизма Джеймса. Майлс и Флора - не бесплотные ангелочки. Они могут и лукавить, и лгать, и ненавидеть. Писатель не исключает того, что эти очаровательные, грациозные, трогательные существа, может быть, уже осквернены грязью "взрослого" мира [*Этой томе посвящен написанный незадолго до "Поворота винта" роман Джеймса "Что знала Мейзи" (1897), где показано, как отражаются в сознании девочки-подростка пошлые любовные интриги ее разведенных родителей]. Но ригористический деспотизм "добродетельной" рассказчицы-гувернантки, убежденной в своем праве грубо вмешиваться в их душевную жизнь, выглядит в его ироническом изображении, пожалуй, не менее отталкивающим, чем темное влияние "призраков".
Рассказы и повести Джеймса будят и воображение и мысль читателя. И это соответствует творческой программе их создателя. Прославленный мастер стиля, Джеймс, однако, резко осуждал "искусственный глянец" в искусстве и даже (в статье о Мопассане) возмущался "отвратительным выражением "стилист". "В искусстве или литературе нельзя создать ничего ценного, не имея общих идей", - писал он. В 1889 году, отвечая на приглашение организаторов летней школы в Массачусетсе, которые просили его принять участие в дискуссии по вопросам романа, Джеймс просил передать слушателям школы, что его литературные взгляды могут быть выражены в двух кратких словах: "одно - это жизнь, а другое - свобода". Поясняя этот лозунг, он продолжал: "Скажите вашим леди и джентльменам..., чтобы они всматривались в жизнь пристально и в упор, чтобы они были в этом добросовестны и не поддавались на низкий и ребяческий обман. Она бесконечно велика, разнообразна и богата. Каждый ум найдет в ней то, что ищет..."
Рассказы и повести Джеймса, предлагаемые вниманию советских читателей, позволяют судить о том, как претворились эти взгляды в его сочинениях.
В творчестве Ричардсона новому жанру реалистического романа, «открытому» еще Даниэлем Дефо, впервые суждено было получить всеобщее безоговорочное признание и общеевропейскую известность.Биография Сэмюэля Ричардсона небогата событиями, но в своем роде очень характерна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.