Предисловие к книге Джеймс Генри 'Повести и рассказы' - [5]

Образ младшей мисс Бордеро - племянницы Юлианы - в трактовке Джеймса углубляется по сравнению с первоначальным наброском. Благодаря полутонам и большей мягкости очертании, которыми он пользуется, создавая ее портрет, мисс Тина но только смешна (как ее прототип), но и трогательна. Как отмечают Маттисен и Мэрдок, редакторы и комментаторы "Записных книжек" Джеймса, характерно, что автор "Писем Асперна" отступил от исходной схемы, намекнув, что мысль о женитьбе героя на Тине как "цене" писем Асперна исходит от ее тетки, Юлианы, а не от самой "невесты". Духовный облик Тины, таким образом, освобожден от своекорыстных матримониальных расчетов; на первый план выступают ее несколько угловатое, старосветское простодушие и честность, заставляющая ее бесповоротно отказаться от дальнейшего "торга" с рассказчиком, как только она убеждается, что близость с ней для него невозможна.

Джеймс отступает от первоначального наброска и в том, что обходит молчанием точный возраст мисс Тины: убийственная прозаическая цифра "пятьдесят лет" ни разу не названа; в сценах в саду и особенно в ночной Венеции героиня молодеет на глазах у рассказчика и читателя. В ней пробуждается, хотя бы и ненадолго, ее нерасцветшая женственность, наивное любопытство, отзывчивость ко всем впечатлениям жизни, которых она так долго была лишена; и судьба этого бесконечно одинокого, никому не нужного существа трогает читателя, как трогает она, вопреки его воле, и самого рассказчика.

В подтексте "Писем Асперпа" заключена в зародыше еще одна очень важная для Джеймса мысль, которая в дальнейшем станет центральной в целом цикле его рассказов, написанном в 90-х годах.

К замечательнейшим рассказам этого цикла принадлежат "Смерть льва", (1894) и "В следующий раз" (1895), входящие в настоящий сборник, а также "Урок мастера" (1892) и "Узор ковра" (1896). Трагическое противоречие между художником и обществом - в центре всех этих рассказов. Их содержание отчасти уже предвосхищается в "Письмах Асперна" изображением суетных, пошлых и недостойных интриг, которые плетутся вокруг посмертного наследия великого поэта. Гневный возглас Юлианы: "А-а, гнусный писака!" - уже предвещает отчасти настроения горечи и скорби, которыми проникнуты картины "литературной среды" в рассматриваемом цикле.

В предисловии к тому собрания сочинений, где были объединены эти рассказы, Джеймс писал, что его занимала более всего "ирония" основной ситуации: "художник, создавший то, что ему больше всего хотелось сделать, выполнивший свой замысел, остается совершению одиноким посреди болтливой, непонятливой толпы". Джеймс не скрывал того, что в этих рассказах много автобиографического; напрасно, писал он, было бы искать прототипы его Парадеев и Лимбертов: автор взял эти "трагедии и комедии" "из своего интимного опыта", "из глубин" "собственного сознания".

В "Уроке мастера" знаменитый писатель Сент-Джордж с горечью предупреждает своего молодого Друга, литератора Оверта, чтобы тот не следовал его примеру - "унизительному, плачевному примеру служения ложным богам!". Сент-Джордж презирает собственные книги, написанные с оглядкой на "идолов базарной площади". Коммерческий успех открыл ему доступ в светское общество, обеспечил ему комфорт, роскошь, семейный уют... Но в глубине души этот прославленный писатель сознает себя "удачливым шарлатаном" и называет свои сочинения поделками из папье-маше.

По сравнению с этим самоубийством таланта счастливее кажется - несмотря на его одиночество, бедность и безвременную смерть - судьба другого художника. Рея Лимберта в рассказе "В следующий раз". Чтобы составить себе имя и выбраться из нужды, Лимберт пытается совершить именно то, что погубило Сент-Джорджа в "Уроке мастера". После нескольких незамеченных или осмеянных шедевров он сознательно решает, что будет вульгарным, примитивным, опустится до уровня самых низкопробных вкусов, лишь бы добиться одобрения прессы и издательского успеха. Но талант и совесть художника одерживают победу над этими расчетами: Лимберт продолжает создавать великолепные книги, подлинные произведения искусства, обреченные на коммерческий провал [*Как видно из записных книжек Джеймса, обдумывая этот рассказ, он вспоминал некоторые сходные эпизоды своего литературного ученичества - в частности, сотрудничество в газете "Трибуна", для которой он тщетно старался писать как можно банальнее и примитивнее, но тем не менее в конце концов был уволен: его корреспонденции оказывались, с точки зрения редактора, все же слишком "утонченными". Некоторые автобиографические черты Джеймс вносит и в образ рассказчика новеллы, безымянного литературного критика, друга Лимберта]. Не прибегая к риторике, Джеймс передает одной-двумя фразами героический смысл этих "поражений" Лимберта, означающих торжество подлинного искусства. Это символическая картина лондонского рассвета: "Полоска летней зари над лондонскими крышами сияла трагическим багрянцем. Таков был цвет великолепного самообмана Рея Лимберта".

А бок о бок с Лимбертом его свояченица миссис Хаймор, сочинительница пошлых бульварных "боевиков", удостаивается и денег и славы, сознавая в глубине души свою бездарность и мечтая хоть раз в жизни написать такое, как Рей Лимберт. Джеймсу действительно удалось, говоря словами его предварительного наброска (в записной книжке), "сделать весь рассказ образцом последовательной и законченной иронии".