Предела нет - [51]

Малость переигрывает, разве не так? Пережимает. Чересчур старается. Сами игрывали когда-то в клубном драмкружке, понимаем, что к чему.

Наверное, раздвинув чуточку пальцы, Бельчке с беспокойством наблюдает сейчас за ним, Колесниковым: поверил ли?

«Ну, думай же, черт! — мысленно прикрикнул на себя Колесников. — В твоем распоряжении секунды. Думай побыстрей!

Вспомни с самого начала все. Вспомни лица Банга и Бельчке, склонившиеся над принесенной картой. Блики и тени перебегали по ним! Зловещая непонятная мимика!

Ну а жесты? Вспомни жесты Банга и Бельчке!

Зачем, спрашивается, Бельчке высунулся из-за его, Колесникова, спины и что-то торопливо подправил карандашом на карте? Что он там подправил?

Дорисовал кружочек, которым обведен на карте Терезиендорф. Почему? Красная линия была прерывистой в одном месте. Почему она была прерывистой?..»

И вдруг Колесников понял!

Терезиендорф! Название на карте! Подвох в этом названии!

Бельчке, педант и аккуратист, машинально дорисовал прерывистую линию. А прерывистой она была потому, что все на карте пришлось исправлять второпях. Название Терезиендорф было обведено кружочком всего несколько минут назад — специально для него, Колесникова.

Это был ложный выпад, применяющийся в фехтовании. Бельчке отводил глаза. Он дал неверный адрес.

Зачем?

Эсэсовцы, помогая Колесникову одеваться, толковали что-то о том, что путь на Амштеттен забит. По магистральному шоссе сплошным потоком двигаются отходящие колонны войск и тыловые службы. Но при этом соблюдается строгая очередность. Вероятно, колонне машин Бельчке назначено выйти на магистральное шоссе проселками не раньше утра. Бельчке боится бомбежки. Отводя удар от себя, точнее, перенацеливая его, он, кроме того, выигрывает несколько часов на сборы.

В его положении это имеет значение.

Как возникла у него эта мысль? Экспромтом? Едва лишь увидел Колесникова в своем кабинете? Возможно. Хотя в тетради, в последней записи, есть, кажется, несколько слов о том, что подопытный девятьсот тринадцатый — разведчик, и это очень важно.

Так или иначе, хитрость разгадана. Не получился эффектный ложный выпад! Бельчке не удастся дезинформировать наше командование, направить его по ложному следу!

Но если мы не в Терезиендорфе, то где же мы?

Стиснув зубы, Колесников напряг память. Карта! Вспомни, как выглядела карта!

Это отняло у него столько сил, стоило ему такого невероятного нервного напряжения, что он едва не застонал.

И все же карта во всех подробностях возникла наконец перед его умственным взором.

В левом углу карты (а не в правом, где находится Терезиендорф) что-то белело. Как будто бы там остались следы подчистки. Да, точно! В этом месте с поспешностью стирали резинкой, даже, по-видимому, счищали лезвием бритвы красный кружок, которым был обведен какой-то населенный пункт.

«Ну же, название этого населенного пункта! Ахтунг?.. Афер?..

Ашен! Так и есть! Я — в Ашене! Мне указали пункт, который находится в диаметрально противоположной стороне, не влево, а вправо от шоссе (если двигаться от Санкт-Пельтена), но примерно на таком же расстоянии, что и Ашен».

И вот вся вражеская стратегия как на ладони!

Бельчке провел руками по лицу. На пухлых губах его опять играет та же приветливая, доброжелательная улыбка.

— Вы убедились?

— Да, я убедился, — сказал Колесников.

— Не будем же медлить! Вы, конечно, имеете свой шифр или радиопароль?

— Имею.

— В какое время выходят на связь ваши штабные радисты?

— Днем через каждые четыре часа. Ночью каждый час.

— И долго ждут связи с вами?

— В течение пятнадцати минут.

— Сейчас без семи минут три.

— Да, пора.

— В таком случае… Банг! Сопроводите нашего гостя к рации!

7. Стучись в плотно закрытую дверь!

Колесников ожидал, что его поведут к трапу и куда-то вниз. Но Банг толкнул одну из белых панелей в стене, она мягко подалась и ушла внутрь. Ого! Сколько здесь потайных дверей!

— Прошу! — сказал Банг и пропустил «нашего гостя» первым.

Перед Колесниковым был коридор, и довольно длинный. Вереница плафонов протянулась под потолком. Лампочки почему-то горели вполнакала.

Быстро пройдя по коридору, Банг и Колесников очутились в тесной комнате, где помещалась радиорубка. Радист, белобрысый юнец с воспаленными красными веками, видимо, хронически недосыпающий, вскочил с табуретки. Он с удивлением взглянул на Колесникова.

А тот внимательно рассматривал рацию.

Почти такой же переносной приемо-передающей аппаратурой пользовались разведчики, только здесь ящик был побольше. Как обычно, стояли под столом сухие элементы: три батареи накала и одна для питания — анодная.

Колесников вспомнил о шифрах-роликах, из-за которых его заклинило когда-то в бомболюке ДБ-3. Эх, как кстати был бы такой ролик сейчас!

Ну что ж! Придется воспользоваться запасной линией связи — передавать кодом по радио.

Колесников потянулся к ключу.

Банг придержал его за руку.

— На ключе наш радист! — строго сказал он. — Будете диктовать текст. Запомнили то, что сказал штандартенфюрер? Или, может быть, записать его слова на бумаге?

— Не надо. Я запомнил.

Радист снова надел наушники и занял свое место у рации.

— Какой ваш шифр? — бросил он, не оборачиваясь.