Предел прочности. Книга четвертая - [61]

- За границами-то? – Витька принялся расчесывать красные следы укусов на коже. – Космос, наверное.

- Хочешь сказать, там еще одна вселенная?

- Ага.

- А что за ее пределами?

- Еще одна, - дружище не баловал разнообразием ответов.

- А там еще одна, и еще, и еще. Слушай, но где-то же они заканчиваются. У всего должно быть начало и конец.

- Ага.

- И что в конце?

- Вакуум, пустота.

- Допустим, - согласился я, - а что лежит за пустотой.

- В смысле? – удивился Витька. – Нет там ничего, она конечная, это как квартиру стенами огородить.

- Ну огородили и что, мир вокруг перестал существовать? За стенами то что?

- Что-что, да ничего, - разозлился Витька, – мне откуда знать, где мир заканчивается. Вон, Гришаню лучше мучай.

Гришаня, сидевший на лавочке напротив, слушал в одно рыло кассетный плеер. Услышав свое имя, поднял голову и проорал:

- Да, завтра махнем на рыбалку!

Махнем… А чем еще заниматься на летних каникулах. Уж точно не о границах вселенной рассуждать.

- Привет, - прозвучавший голос вырвал из плена воспоминаний. Тонкая девичья фигурка стоит неподалеку, накинув на плечи клетчатый плед. Все они здесь мерзляки, привыкли к постоянному теплу. Стоит температуре опуститься чуть ниже двадцати по Цельсию, и сразу начинаю активно кутаться.

- Привет, - отвечаю, слегка озадаченный.

Девушка делает шаг вперед и выходит из густой тени беседки. Ёжкины коврижки, только тебя здесь и не хватало - вечер можно считать безвозвратно испорченным.

Юлия подходит и без лишних вопросов садится рядом. Правильно, зачем интересоваться чужим мнением, когда ты здесь полновластная хозяйка. Это госпожа Кортес может запретить или выгнать на улицу в любую минут, а мы люди подневольные. Нет, надо было валить в город, но кто ж знал, что она именно в этот вечер решиться выйти наружу.

- Майер рассказал о твои способностях, о том, что ты можешь чувствовать опасность. Я сначала не поверила, думала, очередная ерунда, глупая попытка успокоить, а потом он дал послушать записи переговоров, - девушка говорила с жаром, слишком быстро для своей обычной манеры. Проглатывала окончания, то и дело сбивалась, объединяя слова в сложные фонетические группы, которые чтобы понять - постараться надо. Говорила про Моряка, про то как это должно быть ужасно, оказаться в замкнутом пространстве, без возможности выбраться наружу и падать… Без надежды и шансов ждать собственную смерть. Говорила про страхи и про то, что теперь никогда не сможет зайти в лифт. И даже сесть в машину, потому что перехватить контроль управления транспортом куда легче, а падать с неба куда ужаснее, потому что видишь, с какой скоростью приближается земля и знаешь, когда наступит последняя секунда.

С фантазией у девушки был полный порядок: она когда рассказывала, переживала каждую секунду, словно сама пикировала вниз. Нагнетала, нагнетала и дошла до такой точки давления, что вдруг сама испугалась: оборвала фразу на полуслове и сжалась в комок, подтянув коленки к груди. Действительно, творческая личность.

И что теперь делать – утешать? Нет никакого желания, да и нанимался я в няньки к своенравной девице. У нее слуг полная коробочка, вот пускай они с ней и носятся, сопельки подтирают. Встать и уйти? Пожалуй, самый верный вариант, но какой-то стремный: девушка открылась и теперь дрожит осиновым листом на ветру, а я такой «извините, мне пора». И что тогда остается? Только одно: сидеть и ждать, когда барышня выговорится и соизволит свалить.

Но барышня явно не торопилась: она долго копошилась, кутаясь в плед и шмыгая носом. Потом вдруг спросила:

- Это правда?

- Что именно?

- Ну то, что ты можешь чувствовать угрозу.

Зачем… зачем во все это влез?! И Майер зараза, так ловко подцепил на крючок. От первой его просьбы я отказался, а от второй вроде как неудобно было. Да и просьба, по сути, пустяковая, ничего делать не пришлось: Майер сам ей обо всем рассказал. Кто ж знал, что возникнут последствия. В голове проявился образ человека на поводке, наматывающего круги вокруг Хозяйки.

Ловлю на себе внимательный взгляд больших глаз. Только их и видно из-под накинутого на голову пледа. Девушка спряталась от страхов и сидит теперь, словно в домике.

«А скажи-ка, что наврал Майер, и что ты ей не поможешь», - в шепоте голоса отчетливо слышны нотки брата, - «скажи и она тогда из комнаты ближайшие полгода не выйдет. Служба лафой покажется».

Вот именно, что покажется. Меня глава безопасности за подобные шутки взашей выгонит. Оно может и неплохо свалить отсюда, только сделать это нужно по-человечески, а не путем запугивания и без того дрожащей от страха девчонки.

- Мне нечего добавить к словам Майера, - отвечаю глухо, выдерживая официальный тон. Вроде все верно сказал, но Юлия отчего-то обиделась. Вскочила вдруг на ноги и гневно ткнув пальцем, обвинила:

- Я тебе не нравлюсь, да? Отвечай прямо, не нравлюсь?

- Вы босс, я подчиненный, ничего личного.

- Врешь, нагло врешь! Ты мстишь мне за тот вечер, когда чуть не уволила тебя. Я права, да? Точно мстишь, по глазам вижу, поэтому прямо отвечать не хочешь.

Выслушав тираду, безразлично пожимаю плечами.

- Ну и пошел в жопу, придурок! – девушка, задрав подбородок, гордо удалилась в праведном гневе. Забылись недавние страхи и клетчатый плед, валяющийся под боком скомканной тряпкой. А голос у нее красивый, звонкий такой, даже когда сердится и начинает кричать. Оно и понятно, профессиональная певица – связки натренированные.