Предел не положен - [7]

Их появление воодушевило Дорегардо, но, кроме того, вызвало страх. Он считал своей единственной целью обеспечить бегство последних горожан, а потом надеялся и сам отступить под более надежную защиту Гаунтлгрима. Но «Потрошители», верные своей репутации, похоже, и не думали об отступлении. Эти упрямцы, поддавшись боевой ярости, могут остаться здесь и после эвакуации всех мирных жителей. Но в таком случае, решил командир хафлингов, пусть бьются сами.

Он повернул свою группу назад, и ромб переместился вправо, где семья хафлингов со всех ног убегала от преследующего их демона.

Дорегардо направился наперерез, и в этот момент громко зашелестели дальние деревья. Орда приблизилась, и теперь на защитников надвигалась толпа уродливых гуманоидов, отвратительных мелких демонов, называемых манами и похожих на выходцев из могил. Позади и среди них мелькали их хозяева, настоящие демоны всех мастей, даже без своих подручных – манов и чазмов, представляющие неотвратимую угрозу.

– Поможем нашим погрузиться на поезд, друзья! – крикнул он своим спутникам.

Они вклинились между убегающими хафлингами и их преследователями, завязав схватку с чазмом, но громкий треск снова заставил Дорегардо перевести взгляд на кромку леса.

Он опасался приближения очередного врага, но вместо этого впереди надвигающейся орды увидел одинокую фигуру дворфа в зеленой одежде, помахивающего одной рукой. Дорегардо показалось, что дворф обращается к травам и деревьям… и растения его слушались!

Сгибающиеся ветви деревьев преграждали путь демонам, трава обвивалась вокруг ног и заставляла их замедлять бег, а кого-то и останавливала. Возникшая было надежда рассеялась уже спустя несколько мгновений, когда огромный демон положил конец волшебству дворфа-друида. Явился могучий демон-балор, самый большой из всего племени, уступающий лишь лордам демонов. Существо из тьмы и огня топнуло ногой, и по траве и кустарникам, осмелившимся ему помешать, прокатилась волна пламени, а сам балор направился прямо к дворфу, щелкая своим кнутом и разбрасывая губительные огни. Они трещали над головой Пайкела Валуноплечего, отчего дворф заметно слабел и как будто съеживался. А потом с кнута сорвался и понесся ему навстречу огромный огненный шар.

Дорегардо окатил жар взрыва, хотя и отдаленного. Он напряг зрение, стараясь в клубах дыма разглядеть дворфа.

Но нет. Ему пришлось признать, что Пайкел, сомелье Виноградной Лозы, друид-зеленый-палец, ухаживавший за чудесным виноградником, убит.

И еще Дорегардо знал, что он не в состоянии добраться до Пайкела или хотя бы до его тела. Он отозвал свою группу, отдал приказ отступать по всему фронту и галопом поскакал к станции. Остальные четверки присоединились к нему, изменили строй, образовав плотную группу, и, обороняясь мечами и копьями, истребляли любого встреченного на пути чазма. Недалеко от платформы «Потрошители» вертелись и скакали, разрывая демонов в клочья острыми гранями своих доспехов, и их эффективное вмешательство позволило королеве Маллабричес поднять почти половину своих воинов и снова пустить в ход арбалеты, тогда как остальные подбирали павших и уносили их к платформе.

Ушел и этот поезд, ему на смену пришел другой, и в бой вступило еще больше дворфов, и здесь, выстроившись полукругом перед самой платформой, хафлинги и дворфы держались до тех пор, пока не уехали последние жители Виноградной Лозы, включая госпожу Доннолу.

– А теперь мы погибнем, – объявил своим солдатам Дорегардо. – Так примем смерть достойно! – Он мрачно кивнул королеве Маллабричес: – Вам пора уходить, добрая королева.

– Моя сестренка подарит Бренору наследников, – ответила она, усмехнулась, подмигнула ему и ударила боевым молотом по своему щиту.

В атаку пошли маны, и дворфы с хафлингами в двадцать раз уменьшили их численность, но даже такие потери не помешали этим проклятым созданиям оставаться в большинстве.

Подошел еще один поезд, но он доставил лишь нескольких дворфов – похоже, что Гаунтлгрим призывал ко всеобщему отступлению.

– Пони! – прокричал Дорегардо, и его команду передали по всему строю.

В ближнем бою пони могли стать обузой, но ни среди «Ухмыляющихся пони», ни среди «Коленоломов» не было ни одного, кто ради спасения скакунов не пожертвовал бы собственной жизнью. Все, кто еще оставался в седле, спешились и погнали пони к стоящему поезду.

Погрузка пони в вагонетки и в спокойное время была нелегким делом, а в боевой обстановке стала опасным мероприятием, не менее трудным, чем битва с демонами.

Дорегардо не мог найти другого выхода и уже загрустил, что его любимый скакун обречен. Черная меланхолия едва не успела сокрушить его волю, как сквозь шум битвы, звон оружия и визг демонов пробилась безмятежная мелодия флейты, и хафлинг с изумлением увидел, что из дерева – не из-за дерева, а из самого ствола – выходит не кто иной, как сам Пайкел Валуноплечий, и с удивительным мастерством исполняет незамысловатую музыку. Звуки флейты успокоили пони, и они послушно проследовали в вагонетки, а Пайкел, бегая туда и обратно вдоль состава, захлопывал за ними дверцы.

Поезд ушел, и Дорегардо вздохнул с облегчением, надеясь, что его любимый скакун переживет этот ужасный день. А потом развернулся и бросился на демона-мана в полной уверенности, что ему самому это не удастся.