Предел мечтаний - [31]

— На свете нет ничего вкуснее холодной пиццы, — пробормотала Джина, беря очередной кусок из лежащей на кухонном столе коробки.

После ухода Тэннера Колетте оставалось только предаваться печальным размышлениям. Послезавтра он уедет. Она никогда больше не услышит его смеха, не увидит страсти в глубине его прекрасных синих глаз.

Затем мысли Колетты обратились к Джине. Ее приключение напугало Колетту, и она в первый раз допустила, что ее подруга, возможно, все-таки сделала ошибку, отказавшись вернуться домой с братом, который так сильно любит ее.

Колетта почувствовала себя глубоко тронутой, когда Тэннер обнял Джину и стиснул ее с такой несомненной любовью. Она не могла не вспомнить те многочисленные минуты, когда ей хотелось оказаться в чьих-то столь же нежных объятиях.

— Джина, может быть, ты все-таки передумаешь и вернешься? — осторожно спросила она.

Джина отложила пиццу и пристально посмотрела на Колетту.

— Ты о чем?

— Ты же знаешь, что Тэннер желает тебе только добра. Может, тебе стоило бы пожить еще год на ранчо, закончить колледж и не думать об аренде жилья, не опасаться уличных грабителей?

— Значит, он тебя околдовал. — Джина невесело рассмеялась. — Я должна была это предвидеть. Он заманивал тебя в свои сети и добился своего, перетянул тебя на свою сторону.

— Это же смешно! — негодующе воскликнула Колетта, но не могла не испытать горечь, когда смысл слов Джины дошел до нее.

— А что здесь смешного? Тэннер не любит проигрывать и пойдет на все, чтобы повысить свои шансы. — Она встала из-за стола. — Посмотри правде в глаза, Колетта: ты стала его орудием.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В воскресенье Колетта проснулась ранним утром. Ей не сиделось на месте: Тэннер мог появиться в любую минуту. Он думал, что вернет себе Джину, но вместо этого приобрел серьезного врага в лице Колетты.

Когда Джина в пятницу сказала, что Тэннер превратил ее в свое орудие, она поначалу подруге не поверила. Однако чем больше задумывалась, тем более правдоподобными казались ей эти слова.

Если он действительно испытывал к ней какие-то чувства, а не просто использовал ее, то почему прервал любовные ласки в тот раз, когда они уже лишили ее способности контролировать себя? Если бы он чувствовал то же, что и она, то попросту не смог бы остановиться.

А ведь его поцелуи казались такими настоящими, кричало в груди ее сердце. Его желание казалось таким неподдельным.

А теперь она сумела заглушить внутреннюю боль и в ней остался только ровный огонь гнева.

Джина ушла из дому на рассвете, решив избавить себя от нового столкновения с братом. За ней зашел Дэнни; Джина договорилась с ним позавтракать вместе, а потом провести день в парке.

Колетта была рада, что девушки сейчас нет рядом. Вопреки всем ее стараниям на глаза наворачивались слезы при мысли о том, что ей больше никогда не увидеть Тэннера Ротмана.

Нелепость, честное слово. Она никогда не хотела, чтобы в ее жизни был мужчина, отказывалась даже обдумывать возможность вступления в брак. Но были минуты, когда рассказы Тэннера о ранчо и жизни в маленьком городке бередили ей душу.

Она отхлебнула кофе и притронулась к животу. Ну да, не будет у нее мужа, который обнимал бы ее по ночам, не будет и провинциального городка, где каждый знает каждого. Но семья у нее будет. Ребенок составит ее семью, и больше никто ей не нужен. Ребенку будет отдана вся ее любовь, все внимание.

Она расплескала кофе, когда услышала звонок в дверь. Отставив чашку в сторону, она собралась с силами, чтобы сказать Тэннеру последние слова прощания.

— Ее нет, — сказала она, не тратя времени на предисловие. — Она просила передать, что любит тебя, но устала спорить с тобой и в Фоксран не вернется.

Он пробормотал себе под нос какое-то ругательство.

— Я сказал, чтобы она собрала вещи и была готова.

— Ты считаешь, что все так просто? Да ты нахал, Тэннер.

Тэннер помрачнел.

— Какая муха тебя укусила?

— Никаких мух.

Колетта отступила на несколько шагов, чтобы до нее не доходил этот волнующий, такой знакомый запах.

— Ей известно, что я хочу, чтобы она ехала домой.

— Ты когда-нибудь научишься понимать, чего хочет она? Ты вырастил ее сильной, независимой, научил верить в себя. Так почему теперь стреноживаешь ее?

— Я дам ей свободу — когда придет время.

— Время уже пришло, Тэннер. Тебе придется ее отпустить.

Глубокая морщина пролегла между бровями Тэннера.

— Ты сама не знаешь, о чем говоришь.

— Нет, знаю, — резко возразила она. — Мне известно, что ты пытался угрожать ей, пытался подкупить. — Она прищурила глаза. — И ты играл на мне как на флейте, чтобы я помогала тебе подчинить ее твоей воле.

Тэннер, сбитый с толку, растерянно взглянул на Колетту.

— Что ты имеешь в виду? Как это я играл на тебе как на флейте?

Колетта почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

— Я имею в виду твой флирт со мной, твои милые речи, твои поцелуи. Ведь все это — маневры.

Тэннер долго не отвечал, и Колетта заметила, что на его щеках тоже начинает выступать краска. Это признание вины, сказала она себе. Чувство горечи опять вернулось к ней.

— Колетта... — Тэннер перевел дыхание. — Согласен, в первый день, когда я пригласил вас на ужин, у меня была мысль о том, что ты могла бы стать моей союзницей. Но потом я целовал тебя ради тебя, а не ради Джины.