Предел Империй - [31]

Или они не могут этого достичь и распадаются, как Грузия, лишаются куска территории, как Азербайджан, и т. д. То есть посыл, данный президентом США Вудро Вильсоном в мироустройстве Старого Света после Первой мировой войны и продолженный после распада СССР по тем же самым лекалам — импульс строительства национальных государств — по своей сути остаётся посылом XIX века, когда национализм, изобретённый немецкой классической философией, неизбежно связывался с протекционизмом, национальной экономикой, милитаризмом и национальной государственностью. Этот девятнадцатый век достиг своего апогея после Первой мировой войны в распаде враждебных США империй.

Но он же, странным образом, достался нам, жившим в СССР и получившим второе издание националистического мироустройства уже в качестве наших правил жизни. И мы видим, что националистическое устройство уже оказалось не архаикой, а несветлым будущим в XXI веке. Национализм, протекционизм будут нарастать и диктовать свою волю всё больше.

В этой ситуации многочисленные новые национальные государства XX века, обречённые на конфликт, распад или успешные этнические чистки (такой сценарий тоже возможен — Хорватия являет собой пример успешных, поддержанных Западом этнических чисток) — или контролируемый распад, также поддержанный Западом, — новая реальность заставляет национальные государства искать себе новый, квазиимперский формат существования.

Во многих новых независимых государствах и в России, когда сталкивались с проблемой постсоветского национализма, полагали, что присоединение новых национальных этнократических, националистических государств к такому новому имперскому образованию, как Европейский Союз, позволит гарантировать права человека, права нацменьшинств — в той же Прибалтике — в рамках Европейского Союза, поскольку доверились риторике Евросоюза, полагая, что Евросоюз, прежде всего, это союз ценностей. Естественно, это не так! Естественно, европейские ценности не носят универсального характера для тех новых национальных государств, которые присоединяются к этому имперскому проекту. Не могут они носить универсального характера, потому что похороненный ныне мультикультурализм должен был закончиться арабской автономией в предместье Парижа.

Следовательно, эти принципы, эти стандарты были обречены на то, чтобы быть двойными или даже тройными. На постсоветском пространстве мы не имеем успешного результата построения гражданской нации. Я не говорю о России, поскольку она единственная из евразийских империй и национальных государств, которая находится в состоянии стабильной нестабильности и тем жива как федерация с реальными федеративными отношениями, интегрированной внутри федерации титульной государственностью и пр.

Во всём остальном есть лишь попытка построить гражданскую нацию, а именно гражданские нации, как мы прекрасно знаем, являются единственным фундаментом построения подлинной интеграции, подлинной империи. Быть в имперском пространстве гражданином — главное, что гарантирует права и держит имперское пространство как единое. В контексте неизбежной потребности строительства новой гражданской нации в рамках новых интеграционных пространств, мы начинаем смотреть на то, насколько в принципе новые национальные строительные проекты могут быть использованы как фрагменты для новой интеграции.

В высшей степени экономически оправданные и, безусловно, политически захватывающие дух проекты Таможенного и Евразийского союзов, именно в отношении национальных государств, элит и бюрократий являются наименее жизнеспособными. Именно национальные элиты будут первыми, кто похоронит Таможенный и Евразийский союз. Элиты не смогут отказаться сами от себя, и любой проект будет раздавлен их национальной государственностью, если момент преемственности власти отодвинется в историческое будущее дальше.

Если же нас ожидают быстрые перемены, то это будет тот фактор хаоса, который начнёт ослаблять национальные государственности в Средней Азии и облегчать их интеграцию в новое пространство. Но любая интеграция остаётся огромным внутренним заданием для каждой страны, для каждой нации.

^{Выступление на конференции «Консолидация пространства Евразии» (Бишкек, Киргизия), 25 февраля 2012}

Неравный брак по расчёту: «Когда нам через сорок лет не будет страшно жить рядом с Казахстаном, тогда мы будем аплодировать»

Интервью обозревателю казахстанского аналитического издания Central Asia Monitor Кенже Татиля:

Какие изменения в контексте бурных событий последних месяцев могут произойти в России и как это может повлиять на отношения между нашими странами? И вообще, чего стоит ждать Казахстану от второго президентства Владимира Путина?

Медведев, при том что он активно участвовал в процессах интеграции, не отметился в сознании избирателей, политического класса столь ярким интегратором, как Путин. Это одно из различий между ними. Путин — ярый сторонник реинтеграции, а для Медведева это скорее вопрос второго или третьего плана. Очевидно, что при президенте Путине премьер-министром будет Медведев. Это значит, что практика дальнейшей экономической интеграции России и Казахстана будет прямо отражаться на репутации обоих. И обе исполнительные вертикали — и президентская, и премьерская — будут прямо заинтересованы в том, чтобы экономическая интеграция была результативной и вызывала как можно меньше критики.