Предел бесконечности - [61]

— Ну и куда идти?

Стас что-то пробормотал в ответ, прошел несколько шагов по пустому коридору со множеством безликих дверей, и остановился возле одной.

— К сожалению, девочка еще не пришла в себя. Доза транквилизатора оказалась слишком большой. Исполнители не учли ее вес и возраст.

Анна заглянула в открытую Стасом комнату. Тамара лежала на кровати мертвенно бледная, неподвижная и осунувшаяся.

— Вы не знаете, Анна, — журналистка подметила, как Стас, будто ненароком, убрал из обращения отчество. — У нее нет аллергии на какие-либо препараты?

— Она выросла в глухой деревне, насколько мне известно. Скорее всего, она вообще не знает лекарств. А что вам мешает провести анализы?

— Сканирование аномалий не показало. Но странное дело! Она не дает взять у себя кровь. Как будто сжимается вся, и из вены — ни капли.

Анна внутренне вздрогнула: «Неужели все-таки индивид?» — Такое бывает у опытных людей, — продолжал Стас. — Но обычно это делается сознательно, и предполагает долгие тренировки. Здесь мы столкнулись с феноменальными явлениями подсознательного управления организмом.

— У Томы не все в порядке с головкой, — Анна неохотно поделилась информацией. — У нее сознание семилетнего ребенка. Говорит невпопад, поет песенки и все такое.

— Как вы думаете, вам удастся ее разбудить? Возможно, она среагирует на ваш голос.

— Позже, — отрезала Анна. — Сначала я хочу поговорить с братом. Хочу послушать, как он объяснит, какого черта приволок меня сюда. Кстати, вы собирались отвести меня к Глебу. Надеюсь, в его случае с транквилизаторами вы не переборщили?

Стас нахмурился и плотно закрыл дверь в комнату Тамары.

— Получилась очень неприятная история, Анна. Невзирая на уговоры, он продолжал оказывать сопротивление. И наши мальчики… — его взгляд гулял по пластиковым плинтусам. — В общем, я вынужден сообщить… Он погиб.

— Что?… Вы уверены?

— Увы. Мне правда очень жаль, — Стас рискнул поднять глаза. — Ребят мы, конечно, наказали. Но, сами понимаете. Человека уже не вернуть.

«Не может быть! Вранье! Глупости! — мысли метались у Анна, как теннисные мячики по корту. — Хотя, если его можно ранить, значит можно и убить… Нет. Он наверняка выжил, только здесь об этом не знают… А что если его кремировали?»

— Анна, — рука Стаса сжала ее локоть, — ваш парень…

— Он был другом моего детства, — сухо произнесла журналистка. — Не вздумайте сказать о гибели Глеба Тамаре. Девочка просто умрет от горя.

— А что же ей сказать? — Стас опешил от хладнокровия, с которым Анна выдала последнюю фразу.

— Да что угодно — сбежал, лежит в госпитале. Хотя нет. Скажите, просто пропал. Пусть ждет.

Пока в коридоре жилого крыла базы Стас говорил с Анной, в кабинете доктора Жулавского состоялся другой разговор.

— Филипп Алексеевич, я не могу присутствовать при вашей встрече с сестрой,

— Орион прямо смотрел на создателя, стоя на вытяжку перед рабочим столом.

— Что еще за фокусы? Ты мне нужен здесь!

— Узнав меня, Анна Алексеевна окажется под влиянием эмоций. Это затруднит ваше общение.

— Я сказал, будешь тут торчать! — Филипп оторвался от кресла.

— Филипп Алексеевич, вы рассуждаете нелогично.

— Тьфу! Сколько раз тебе говорить: не смей меня поучать!

По интонации босса индивид определил, что его предложение уже принято. Все остальное — присущее человеку упрямство.

— Ладно, проваливай к себе… Эй, стой! Точно мне скажи, что ты сделал с трупом и с машинами?

Ориону пришлось вернуться и изложить историю слово в слово в четвертый раз за истекшие сутки.

— Тело человека поместили в салон автомобиля Анны Жулавской на место водителя. Ее машина и две машины, предназначенные для захвата, были взорваны по истечении 30 секунд с момента отъезда. Применена взрывчатка…

— Всё, дальше не нужно, — оборвал Филипп.

Накануне, когда Стас и Филипп потребовали повторить сцену похищения в деталях, Орион предположил, что его заподозрили во лжи. Он тщательно проверил память пятерых Продуктов, задействованных в операции, и даже исследовал останки «списанного» шестого, которому отважный телохранитель журналистки сломал хребет. Утечка информации исключалась. Продукты-бойцы были сконструированы так, чтобы не запоминать происходящее без специального приказа. Тогда Орион пришел к выводу: создатель боится юридических последствий якобы произошедшего убийства.

Индивид давно понял, что законы в официальных документах и законы, существующие в человеческом обществе, имеют большие различия. То, что на бумаге называлось «преступлением», часто считалось «объективной необходимостью». Дальнейшие рассуждения привели к построению достаточно простой схемы: в обществе наличествуют несколько множеств субъектов, которые а) исполняют закон, б) прислушиваются к законам и в) игнорируют законы в соответствии с собственными правилами. Критерием принадлежности к каждому из множеств был уровень обладания властью. Орион оказался среди субъектов, однозначно относящихся к множеству «в». Следовательно, обязанности «исполнять закон» у него не было, и опасения доктора Жулавского являлись безосновательными.

Однако что-то все-таки остановило его палец, до определенного момента уверенно лежащий на курке. И это «что-то» не поддавалось логическому разбору так же, как движения и мысли, возникающие под воздействием воспоминаний об Анне. Индивид допускал, что его поступок возымеет неприятные последствия, но временно отложил самоанализ по причине недостатка данных.