Предел бесконечности - [22]

Шаткий компромисс нисколько не успокоил. Стас отвернулся. За окном виднелась стройплощадка, где неутомимая инженерная мысль руками послушных рабочих возносила над землей новый небоскреб. Вершина рвалась в облака, а где-то внизу остались трехэтажные строения с романтической лепкой на старинных фасадах. На память пришел кадр из какого-то западного видеофильма: землетрясение превращает в прах шикарный город — не то Нью-Йорк, не то Лос-Анджелес. «Вот так и получится, — он поймал себя на некоторой доле злорадства. — Эта вершина цивилизации рухнет в две секунды, а те старички будут беспомощно стоять на руинах технического прогресса. Вот вам и жрецы знаний: ни старого не помним, ни о будущем не заботимся. Лишь бы куда-то вверх».

* * *

Трижды золотое покрывало обнимало землю. Трижды приходили снега. Трижды звенела капель, и тело ласкали весенние ручьи.

Довольно. Настала пора идти.

Куда? Зачем?

Искать горизонт.

Я не живу.

Ты просто спишь. Поднимайся, тебя зовут…

Оцепенение медленно уползало прочь. Мысли выбрались из забвения и поплыли без цели и смысла. Запах юной травы и другой — неестественный и грубый — пробились в ноздри, и аналитический модуль вяло принял данные.

Он оборвал анализ, осознав, что отвратительный дух источает его же тело, покрытое отмершей желеобразной массой свернувшейся крови. В памяти возникло белое и алое. И острое чувство невосполнимой потери.

Настала пора идти.

Глеб мучительным усилием разлепил веки. Полутьма. Он лежал в позе эмбриона в протухшей луже, оставшейся от весеннего паводка. Свет сочился в узкую щель, бывшую когда-то жерлом бетонной трубы. Еще год или два, и оплывшая с дороги глина навеки закрыла бы рукотворный грот.

Сознанием завладел беспричинный страх. Едва передвигая члены, путаясь в собственных движениях, Глеб пополз наружу. Прочь отсюда. Прочь из одинокой капсулы! Он рвался на свет.

Впадая в анабиотическое состояние, вызванное многочисленными ранениями, индивид не успел установить биологический таймер. Тело зажило достаточно быстро, но сознание пребывало в бездействии неопределенное время. Сколько месяцев минуло? Или лет? Аналитический процесс с натугой обработал доступные данные и выдал приблизительный результат: два — два с половиной года.

Ивар. В области сердца скопилась неподдающаяся диагностике тяжесть. Тогда была ранняя осень. Теперь… Он с трудом сфокусировал взгляд. Солнце гордо сияло в небе, а юный зеленый луг пестрел желтыми головками одуванчиков.

— Здравствуй.

Глеб приподнялся на локте.

— Здравствуй, — еле слышно ответил он девочке в синем простеньком платьице.

— Возьми, — подросток протянула ему свежий букет.

Он удивленно, а потому почти автоматически, поднял руку и онемевшими пальцами сжал мягкие стебельки.

— Как тебя зовут? — девочка склонила голову на бок, внимательно разглядывая лежащего.

— Глеб.

Она задумалась.

— Правильно. Ты Глеб. Ты каменный. Но у тебя внутри живет цветок.

Глеб нашел в себе силы принять сидячее положение и активизировал визуальную диагностику среды. Анализ не срабатывал.

— Не думай. Просто смотри! — девочка улыбнулась. Рот у нее был большой и нескладный.

Он тоже улыбнулся. Без обозначенной рассудком причины.

— Ты откуда? — сорвался с губ вопрос.

— Отсюда, — она взмахнула руками. — Я тебя искала. Я нашла твой цветок, — и побежала по лугу, кружась в неуклюжем танце. — Я нашла цветок!

Глеб не заметил, как поднялся на ноги.

Наивность? Детская непосредственность? Нет, скорее слабоумие, — ему не удалось вспомнить соответствующий медицинский термин. Вернее — он не пожелал вспоминать. Он любовался первородной простотой.

— А меня зовут Тамара! — сообщила девочка, остановившись перед новым знакомым. — Пойдем?

— Куда?

— Домой.

— А где твой дом?

Она растерянно завертела головой.

— Не знаю. Пойдем искать, Глеб. Пойдем!

Он осмотрел ее с ног до головы. Хрупкая, тоненькая, беззащитная, девочка стояла перед ним с надеждой в ярко-синих огромных глазах. Стояла одна, босиком, в легком не по сезону платьице. И ждала ответа.

— Пойдем, — произнес он тихо и взял ее за руку.

Они шли по майскому лугу — бывший мотогонщик в потрескавшемся от морозов рваном комбинезоне, и подросток лет двенадцати с россыпью веснушек на курносом носу и двумя тощими темно-русыми косичками. Они не задумывались, куда приведет начавшаяся дорога, их не пугал заросший кустарником бор, вырастающий впереди, не беспокоила река без моста и брода. Она искала дом, он — горизонт.

* * *

«Тропинку к избе ясновидицы мне в поселке показали сразу же.

— Только вот лучше вам туда не ходить, — предупредила меня пожилая женщина. — Мария предскажет вам судьбу, и если у вас не хватит мужества отречься от того, что вам покажется плохим в ее предсказании, все беды, о которых вы услышите, случатся на самом деле.

И вот я уже подхожу к хутору. Заскрипела старая калитка.

Мария (будем называть ее так, чтобы не смущать нашу героиню) встречала меня на пороге.

— Я знаю, зачем ты пришла, девушка, — сказала она. — Ты хочешь проверить, правда ли то, что обо мне рассказывают люди».

Игорь оторвался от распечатки, затянулся и нахмурился.

— Анюта, ты это уже показывала редактору?