Предчувствия ее не обманули - [5]

– Ну… это разумное объяснение, – сказала я, не понимая, что беспокоит Женьку.

– Тип этот, ну что дом покупает, не местный, из Москвы.

– Довольно далеко от места проживания он себе дачу присмотрел. Хотя если он рыбак и охотник, а места красивые… Я так и не поняла, что тебя смущает? Ты же хотела дом продать, и покупатель очень кстати нашелся. Тебе радоваться надо…

– Может, я поторопилась? – вздохнула Женька. – Продавать то есть?

– Ты уже дала согласие?

– Нет.

– Вот и отлично. Будет время подумать. Вдруг дом стоит дороже? На твоем месте я бы съездила в эту Верхнюю…

– Сурью, – подсказала Женька.

– Вот-вот, и взглянула на все. Мало ли что сказал адвокат, надо поговорить с местными жителями, узнать, какие там цены, и вообще…

– Я узнавала, – сказала Женька, глядя на меня в большой печали. – Звонила в три конторы, которые нашла в Колыпине. Дом в деревне, по их мнению, дороже, чем за сто пятьдесят тысяч, не продать, будь он хоть золотой.

– Да? – в свою очередь нахмурилась я. – Тогда мне тем более непонятны твои сомнения, тебе же двести дают.

– Вот именно, – кивнула Женька. – А почему?

Мы посмотрели друг на друга и ненадолго замерли, я пыталась оценить сказанное Женькой, а она молча выжидала.

– Ну… – начала я. – Допустим, богатый человек, которому нравится место, решил переплатить, чтобы быть уверенным – дом достанется ему. Или еще проще: посредник ввел его в заблуждение, желая получить побольше комиссионных.

– Гениально, – согласилась Женька без всякого энтузиазма, меня это слегка обидело.

– А ты что думаешь? – спросила я.

– Ничего я не думаю, – пожаловалась она. – Просто… вот не поверишь, Анфиса, у меня второй день на душе кошки скребут. Вроде предчувствия. Не было мне печали, теперь это наследство.

– Ну, так продай дом побыстрее, и дело с концом.

– Ага, – кивнула Женька, позвала официанта и попросила еще капучино себе и мне, из чего я заключила, что покидать кафе она не собирается. «Что ж, – подумала я, – посидеть в кафе тоже неплохо».

Не успели мы выпить кофе, как у Женьки зазвонил мобильный. Она хмуро взглянула на дисплей, но ответила. Я сидела напротив и, как ни напрягала слух, слышала лишь слова Женьки.

– Да. Это я. Да… – Второе «да» она произнесла настороженно и нахмурилась еще больше. – Я сейчас в торговом центре «Смирновский», в кафе на третьем этаже. Если вам удобно, приходите сюда. Хорошо. Жду.

– У тебя деловая встреча? – спросила я недовольно.

– Это по поводу дома, – буркнула она.

– Адвокат?

– Нет. Какая-то тетка. Спросила, продаю ли я дом в Верхней Сурье, и предложила встретиться.

– А она не сказала, кто ей дал номер твоего мобильного? – разозлилась я.

– Задорнов, наверное. Кто же еще?

– Что ж, любопытно будет послушать, что скажет дама.

– Давай по пирожному съедим? – вдруг предложила Женька.

– Мы же на диете, – возмущенно напомнила я.

– Знаешь, Анфиса, у меня что-то с нервами. А успокаивать нервы лучше всего пирожным.

Я взглянула на нее и отчаянно кивнула.

– Хорошо.

В ожидании неизвестной, что звонила по телефону, мы с Женькой съели пирожные и даже разговорились. Причем темой для беседы стала не предполагаемая продажа дома, а Женькина личная жизнь, которая, по ее мнению, оставляла желать лучшего.

Как я уже сказала, недостатка в мужчинах Женька никогда не испытывала, но, по моему мнению, была чересчур разборчива. Вот и сейчас она заявила, что Кошенков Вадим Аркадьевич, на которого она потратила три месяца своей жизни, ей совсем не нравится. За эти три месяца она обнаружила в нем бездну недостатков. Самый скверный из них: Вадим Аркадьевич помешан на своей работе.

– Он торчит в офисе двенадцать часов в сутки, – возмущалась Женька. – А когда наконец оттуда выбирается, похож на чучело.

– По-моему, ты преувеличиваешь, – не без робости возразила я. – Он симпатичный и вообще…

– Не перебивай, Анфиса. Он вылитое чучело, уж можешь мне поверить. Вдруг замрет на полуслове и думает, думает… ясно, что не обо мне. Скажи на милость, на фига мне такой муж?

– Ты же хотела бизнесмена, а бизнес требует внимания…

– А жена что, не требует? Опять же, в постели он ведет себя странно.

– В каком смысле? – насторожилась я.

– Зовет меня «мамочкой», представляешь?

– Скажи ему, что тебе это не нравится.

– А толку? Он к моей груди прижимается и сладко так сопит. По-моему, только это ему и надо. В остальном он, знаешь ли, не впечатляет. И это, можно сказать, в медовый месяц. Нет, Анфиса, боюсь, придется его бросить.

– О господи. А я-то надеялась… – Я подумала о Ромке, точнее, о его надеждах, и тяжко вздохнула.

– Если честно, я ему уже сообщила о своем решении, – добавила Женька.

– А он что?

– Сказал, что я спятила.

– Почему это?

– Потому что, по его мнению, у нас все просто отлично, а я с жиру бешусь.

– Может, ты поторопилась? – робко заметила я.

– Анфиса, на меня при одном воспоминании о нем накатывают тоска и уныние, как же я с ним всю жизнь проживу и умру в один день? Нет и еще раз нет.

– Как знаешь, – вздохнула я, подумав, что вряд ли когда-нибудь увижу Женьку в подвенечном платье. В ближайшее время на это точно рассчитывать не приходится.

Женька жила одна с восемнадцати лет, переехав на втором курсе института от родителей в квартиру бабушки, и своим одиночеством отнюдь не тяготилась, даже напротив. На свете встречаются закоренелые холостяки, и Женька была им под стать. Когда я вышла замуж, то решила – подруга скоренько последует за мной. Тем более что и желающие вести ее под венец имелись, но Женька продолжала свое привычное существование, к большому огорчению Ромки.