Предают только свои - [3]

— Я должен узнать, как вас зовут! — Фраза прозвучала твердо и властно. Чувствовалось, что мистер Н. уже полностью оправился от потрясения. Лицо его порозовело, движения обрели плавность, голос — силу.

— Слушай, парень! — нарочито грубо, не скрывая раздражения, проговорил Андрей. — Я не спрашивал никаких имен перед тем, как тащить вас из воды. Верно? Так оставьте меня в покое на суше. Договорились?

Он сделал вид, что разговор окончен, и начал усиленно массировать голень, сжимая и растирая ее пальцами.

— И все же, где я могу найти вас? — спросил мужчина мягко. В его голосе вдруг послышалось дружелюбие. — Вы можете пренебречь мной, моими желаниями, но сделайте снисхождение к женщине. Моя сестра просила узнать о вас…

Андрей взглянул на мистера Н. внимательно и, сдаваясь, изменил тон:

— Я не горю желанием встречаться с кем либо, но если угодно женщине, я бываю здесь все дни, кроме вторника и пятницы. С десяти до двух…

— Благодарю вас! — сказал мужчина.

Андрей рывком сдвинул лодку с косы. Уже покачиваясь на волнах, он видел, как спортивный автомобиль сорвался с места, взял полную скорость и исчез за редкими деревьями.

Четверть часа спустя Андрей добрался до Черного мыса, где оставлял свою машину под наблюдением старого лодочника Аугусто-Карлоса. Вытянув лодку на берег, он лег на песок и устало закрыл глаза. Кто бы знал, сколько сил и нервного напряжения стоила эта внешне простая и на первый взгляд пустячная игра!

Еще в самом начале учебы Корицкий сказал Андрею:

— То, что о разведчиках пишут в книгах, заранее рассчитано на увлекательность. Преследование, погони — все это нравится читателям, волнует их, заставляет переживать за героя. Между тем разведчик, которого догоняют и ловят, уже не разведчик…

Профессор остановился у окна и долго смотрел через зелень сада на шумную улицу, на путепровод, перекинутый через рельсы железной дороги, по которому бесконечной чередой двигался поток автомашин.

— Труднее всего не с погонями, а с тем, что внутри нас. От своих чувств никуда не уйти, их нельзя отложить, заставить молчать, они всегда с тобой. Они в тебе повсюду…

— Ощущение как над пропастью? — спросил Андрей, на ум которому невесть откуда пришел этот образ.

— Над пропастью? Не знаю, — очень серьезно ответил Корицкий и пыхнул трубкой. Синий дым окутал его лицо. — Не знаю. Я, молодой человек, никогда по скалам не лазал. Не довелось. Поэтому у меня иное определение. Представьте, что перед вами оголенный провод. Есть в нем напряжение или нет — вы не знаете. А по условиям этот провод надо обязательно схватить голой рукой. Так вот, чего ждать? Убьет вас сразу или отшвырнет подальше, а может, вообще все обойдется удачно — на это может ответить только опыт. Ток невидим. Именно такое ощущение оголенного провода разведчик носит с собой постоянно.

Андрей тогда улыбнулся, желая показать Профессору, что оценил найденный им образ. А сам подумал, что ощущение человека, стоящего над бездной, ему понятнее и ближе. Трудно сказать, кто придумал лепить в домах балконы от пятнадцатого этажа и выше, но всякий раз, выходя на узкую площадку, повисшую в пустоте над городом, Андрей испытывал неприятное, тревожное чувство. Было жутковато, и вместе с тем какое-то озорное желание подталкивало к пустоте. Его так и подмывало шагнуть вниз. Усилием воли он сдерживал себя, спокойно смотрел вниз, перегибался через перила, а потом уходил с балкона с чувством явного облегчения.

Проходя специальную подготовку, Андрей прыгал с парашютом — днем и ночью, с аэростата, вертолета и реактивного транспортного самолета. Прыгал с удивительной радостью, ощущая щекочущий холодок опасности у самого сердца, но даже и после парашютного курса не перестал испытывать волнение перед обычной балконной высотой.

И вот теперь, годы спустя после того разговора с Корицким, Андрей вдруг ощутил, что не пропасть, не бездна, разверзнувшаяся под его ногами, заставляла его в последние дни испытывать нервное напряжение. Это было именно то чувство оголенного провода, о котором рассказывал Корицкий. Оно и только оно. И Андрей с благодарностью думал о Профессоре, который помог ему сформулировать нужный образ. Сейчас причина волнения, обнаруженная с большой точностью, помогла ему вернуть душевное равновесие.

На следующий день, как это бывало и раньше, ровно в десять Андрей подплыл к пляжу на лодке со стороны мыса и устроился на своем давно облюбованном месте. Едва улегшись, он вдруг заметил, как из-за сосен к нему направились двое. Они приближались спокойными неторопливыми шагами, словно нарочно представляя возможность как следует разглядеть себя.

Тот, кто шел впереди, был высокий, широкоплечий, краснолицый, с тяжелым подбородком профессионального боксера и бесцветными холодными глазами. Андрей заметил, что у него неестественно огромные и толстые уши. Будто кто-то шутки ради приклеил человеку к лицу два разбрюзгших вареника, да так и оставил навечно. Владелец ушей-вареников перекатывал во рту жевательную резинку и ритмично ворочал увесистой бульдожьей челюстью. Его спутник — ростом пониже, складом пожиже, с бледным лицом и острыми глазками, прикрытыми толстыми стеклами очков, выглядел процветающим маклером или содержателем подпольного тотализатора.