Предательство страсти - [4]

— Эй! А ну, прекратите! — грозно крикнула она, топнув ногой.

Смех тут же прекратился, а мужчина (это был кучер) мгновенно соскочил вниз, и тут же натянул брюки. Прежде Лизхен, однако, успела заметить, что желание его осталось неудовлетворенным. Женщина оказалась кухаркой Фридой, она тоже была явно недовольна появлением Лизхен. Прикрывая свою огромную грудь платьем, кухарка поглядела на молодую выскочку исподлобья. Слуги вообще не любили фройляйн Риппельштайн, которая, по их мнению, была одного с ними поля ягода, и не имела права помыкать и командовать как хозяйка. Только после того как барон при всех назначил Лизхен экономкой, они начали нехотя исполнять ее распоряжения.

— Запрягай новый экипаж, Ганс, — сердито приказала Лизхен. — Подашь его к террасе. Мы поедем в город на ярмарку, посмотрим на Марту фон Граубер.

Кухарка потупила взор, когда фройляйн Риппельштайн упомянула о несчастной фрау фон Граубер. Наказание было уж слишком суровым за то, что и преступлением-то назвать лицемерно.

Лизхен нашла Мари на террасе, как они и договаривались, но та почему-то лежала на скамейке, не закрывшись ничем от солнца, и тихонько стонала. Вначале Лизхен встревожилась, но, подойдя поближе, поняла, что Мари просто-напросто спит, и ей, похоже, снится кошмар. Фройляйн Риппельштайн постояла некоторое время неподвижно, наблюдая, как Мари сжимает губы и порывисто дышит, содрогаясь от внутренних рыданий, которые, видимо, надрывали ей сердце в том ужасном сне, который она видела.

Стук копыт лошадей, что были запряжены в экипаж по распоряжению Лизхен, отвлек ее от созерцания страданий Мари.

— Проснись! Проснись! — подруга-служанка принялась трясти хозяйку за плечо.

Мари открыла глаза, и увидела над собой обеспокоенное, и немного рассерженное лицо Лизхен.

— Что… что произошло? — Мари с трудом могла говорить, солнце слепило ей глаза, а голова просто раскалывалась от боли, словно в ней перекатывались туда-сюда острые цветные стеклышки.

Ты задремала, и, должно быть, у тебя случился тепловой удар! Мари, ну нельзя же спать на солнце, — Лизхен укоризненно смотрела на подругу. — Да и потом, твой корсет затянут до невозможности туго. Как ты вообще ухитряешься в нем дышать!

Мари смотрела на нее сквозь странную молочную пелену, что застилала глаза, и чувствовала себя в высшей степени необычно. Вроде бы все нормально… Просто задремала на ярком солнце. Все вокруг знакомо, и в то же время, как будто видится в первый раз. Она точно знает, что ее полное имя Мари Франсуаза де Грийе, дер Вильгельмсхафен, баронесса фон Штерн. Ее муж, барон Рихард фон Штерн, поставщик вина для армии Фридриха II и двора его королевского величества. Девушка, что разбудила Мари — ее молодая подруга Лизхен Риппельштайн, баронесса знает ее с детства. Мать Лизхен была гувернанткой в доме де Грийе. Кучер Ганс сидит на козлах новенького экипажа, запряженного парой красивых гнедых лошадей… И все же, будто все не по-настоящему, будто сон или видение.

— Не знаю. Не могу понять. Какое странное чувство… Я вышла раньше, чем мы условились, сейчас так жарко и я задремала. Мне приснился кошмарный сон. Я видела себя старой женщиной, мне было так одиноко, я страдала… Не могу вспомнить из-за чего, или из-за кого, живу не у нас в Пруссии, а где-то… Даже не могу сказать, где. Такой тесный дом, высоко-высоко над землей.

— Может быть, это ваше швейцарское шале? — нетерпеливо прервала ее Лизхен, слегка надув губы, которой вовсе не хотелось обсуждать кошмар подруги.

То ли дело скандал, связанный с Мартой фон Граубер. С ней разводится муж, обнаруживший ее в постели с каким-то французским актеришкой, к тому же оказавшимся и на пятнадцать лет моложе Марты. Несчастную выставили на рыночной площади, у позорного столба, как того требует закон. Марта простоит в одной рубашке, прикованная цепью целую неделю, и все это время прохожие, даже простолюдины, будут глумиться над ней, обливать помоями и кидать в нее камнями, обзывая шлюхой, ведь преступление, что совершила Марта, записано крупными буквами на доске, прибитой над ее головой.

— Послушай, ты себя хорошо чувствуешь? Может, нам не стоит ехать на площадь? — Лизхен нервно теребила дешевое простенькое кружево на своем ридикюле. Ей ужасно хотелось увидеть Марту фон Граубер привязанной к позорному столбу, грязную и оборванную. Это так забавно, что самая строгая, чопорная и заносчивая фрау в их провинции оказалась обычной шлюхой, спутавшейся с бродячим актером! Лизхен даже хихикнула.

— А зачем мы едем на площадь? — в голове у Мари был ужасный хаос, ах, да! Конечно… Они едут посмотреть на наказание Марты фон Граубер. — Нет, не отвечай, Лизхен, я вспомнила… Ты знаешь, никак не могу отделаться от этого ужасного ощущения.

— Что еще за ощущение? — голос Лизхен стал сердитым, но терзать кружево она перестала и тоскливо поглядела в сторону открытого экипажа, что ждал их обеих.

— Как будто я старая и брошенная. Всеми забытая. Ты знаешь, Лизхен, мне приснилось…. мне приснилось, будто бы я…. будто бы я хочу…. нет, даже, как будто на самом деле…

— Боже всемогущий! Ну не тяни же, Мари! Говори быстрее, что тебе приснилось. — Лизхен сделала несколько шагов в сторону экипажа. Мари действительно уже утомила всех вокруг своей нервозностью, предчувствиями, ощущениями, неожиданными всплесками эмоций, раздражительностью и плаксивостью.