Предательство Борна - [24]

Сунув руку в рот, Фади достал фарфоровые зубные коронки, с помощью которых он расширил челюсть Хирама Севика. Вымыв коронки водой с мылом, он положил их на место в твердую коробочку, в каких торговцы перевозят драгоценные камни и ювелирные украшения. Мута предусмотрительно пристроил ее на широкий край ванны, чтобы все было под рукой: ящичек с многочисленными полочками и отделениями, заполненными разнообразным театральным гримом, растворителями, резиновыми деснами, париками, цветными контактными линзами и всевозможными накладками для изменения формы носа, подбородка и ушей.

Выдавив на широкое хлопчатобумажное полотенце растворитель, Фади тщательно смыл грим с лица, шеи и рук. Его естественная, потемневшая на солнце кожа, добрых десять дней скрытая от людских глаз, проступала полосами. Наконец он увидел в зеркале Фади таким, каким его знал. На краткий миг он стал самим собой, бесценным сокровищем, попавшим в самое логово врага. Затем они с Мутой ибн Азизом уйдут, скроются в облаках, чтобы попасть в следующее место.

Вытерев лицо и руки полотенцем, Фади вернулся в гостиную. Мута, стоя перед телевизором, смотрел сериал «Клан Сопрано».

– Я прихожу к выводу, что эта тварь Кармела, жена главаря, вызывает у меня омерзение, – сказал он.

– И неудивительно. Только взгляни на ее обнаженные руки.

Кармела стояла в открытых дверях своего неприлично огромного особняка, наблюдая за тем, как ее неприлично огромный муж забирается в неприлично огромный «Кадиллак».

– А их дочь жила половой жизнью до замужества. Ну почему Тони не убил ее, как того требует закон? Расправившись с нею собственной рукой, он бы спас свою честь и честь своей семьи, которая теперь оказалась втоптанной в грязь. – В порыве отвращения Мута ибн Азиз шагнул к телевизору и выключил его.

– Мы стремимся привить нашим женщинам мудрость пророка Мохаммеда и Корана, истинную веру, которая должна стать им путеводной нитью в жизни, – заметил Фади. – А эта американка – она неверная. У нее ничего нет, и сама она – ничто.

Раздался робкий стук в дверь.

– Это Омар, – сказал Мута. – Я займусь им сам.

Молча кивнув, Фади скрылся в ванной.

Пройдя по глубокому ковру, Мута открыл дверь, впуская Омара. Это был высокий, широкоплечий мужчина лет сорока, не больше, с обритой головой, быстрой улыбкой и страстью отпускать непонятные шутки. На плече он держал серебряный поднос с бутылкой шампанского в громадном ведерке, двумя фужерами и тарелкой с нарезанными фруктами. Мута отметил, что Омар заполнил собой весь дверной проем, как это было бы и с Фади, поскольку оба были приблизительно одного роста и телосложения.

– Ваше шампанское, – торжественным тоном произнес Омар.

Пройдя в номер, он поставил свою ношу на стеклянную крышку столика для коктейлей. Когда Омар вынимал бутылку из ведерка, кубики льда зашуршали, вызывая мурашки.

– Я откупорю сам, – сказал Мута, забирая тяжелую бутылку шампанского у коридорного.

Когда Омар достал кожаную книжечку с квитанциями, Мута окликнул:

– Яков, принесли шампанское. Ты должен расписаться.

– Скажи Омару, пусть пройдет в ванную.

Даже после этих слов Омар посмотрел на Муту с сомнением.

– Идите же, – на лице Муты ибн Азиза появилась обезоруживающая улыбка. – Уверяю вас, он не кусается.

Держа кожаную книжицу перед собой, словно подношение, Омар направился на звук голоса Фади.

Мута уронил бутылку обратно на ложе из кубиков льда. Он понятия не имел, каково шампанское на вкус, и у него не было ни малейшего желания это узнать. Услышав донесшийся из ванной резкий громкий звук, Мута с помощью пульта дистанционного управления включил телевизор и прибавил громкость. Поскольку «Клан Сопрано» уже закончился, он стал переключать каналы и остановился только тогда, когда узнал лицо Джека Николсона. Номер наполнился голосом актера.

– Это же Джонни! – нараспев произнес Николсон в дыру в двери ванной комнаты, которую только что проделал топором.

Омар сидел, привязанный к стулу, поставленному в ванну. Его руки были связаны за спиной. Большие, подвижные карие глаза не отрывались от Фади. На подбородке наливался отвратительный синяк.

– Ты не еврей, – сказал на урду Омар. – Ты мусульманин.

Не обращая на него внимания, Фади продолжал заниматься своим делом, каковым в настоящее время являлась смерть.

– Ты мусульманин, такой же, как я, – повторил Омар. К своему собственному удивлению, ему было нисколько не страшно. Казалось, он пребывает во сне, как будто с самого своего рождения ему судьбой была предписана эта встреча. – Ну как ты можешь пойти на такое?

– Скоро ты примешь мученическую кончину за правое дело, – также на урду ответил Фади. Отец обучил его этому языку еще в детстве. – На что же ты жалуешься?

– Это «правое» дело, – спокойно возразил Омар, – оно твое. Оно не мое. Ислам – религия мира, а вы развязали страшную, кровавую войну, которая опустошает семьи, выкашивает целые поколения.

– Американские террористы не оставили нам выбора. Они присосались к нашему нефтяному вымени, но и этого им недостаточно. Они хотят владеть нефтяным выменем. Поэтому они изобретают ложь и вторгаются на нашу землю. Американский президент утверждает, разумеется, лживо, что с ним разговаривал сам господь бог. Американцы возродили эпоху крестовых походов. Они стали предводителями неверных всего мира – и следом за ними идет Европа, иногда охотно, иногда помимо своей воли. Америка уподобилась огромной машине, которая катится по всему земному шару, а ее жители перемалывают в дерьмо все, что им попадается на пути. Если мы их не остановим, американцы станут нашей погибелью. Именно к этому они стремятся. Нас приперли к стене. Мы оказались втянуты против своей воли в войну, и речь теперь идет о самом нашем выживании. У нас систематически отбирают власть, силу, собственное достоинство. Сейчас американцы задумали оккупировать весь Ближний Восток.