Предатели - [13]

У Островского штат из почти тридцати человек не считая охраны.

Неудивительно — чтобы держать в порядке этот дворец, нужна не одна пара рук.

После официального вхождения в роль хозяйки, Агата ведет меня в гостиную, где — ожидаемо — еще одно незнакомое лицо. Хотя нет, все-таки знакомое: это девушка, почти моя ровесница или чуть старше. Она неизменно сопровождала Марата в каждый его визит к нам.

Его личная помощница — Диана.

Островский всегда называл ее только по имени, но управляющая представляет полностью — Диана Владимировна Ольшина. И до того, как я успею что-то ответить — почти официально, словно сдает акт «приема-передачи», вручает меня ей.

— Рада знакомству, Анфиса. — Диана крепко, очень по-мужски пожимает мне руку. — Надеюсь, вы полны сил, потому что у нас очень много дел.

Я не полна сил и мне не хочется ничего. Разве что проснуться в собственной кровати и узнать, что все это был просто дурной сон.

Но я послушно иду за Ольшиной, даже не спрашивая, куда и зачем.

Потому что абсолютно все равно.

Глава 10: Рэйн

— Я заказала китайскую еду, — с гордостью сообщает Ангелочек, как будто сделала что-то смертельно опасное для ее свежего маникюра.

Потягивается напротив окна, вообще не стесняясь быть голой.

Поправляет волосы, немного оттопыривает задницу и проводить ладонями по груди.

Со стороны может показаться, что напрашивается на еще один утренний секс, но на самом деле это просто акт самолюбования. Она из тех цыпочек, которым есть чем гордиться и за что благодарить мать-природу, и к моему огромному удовольствию ничего из себя не корчит, а любит свое роскошное тело и мордашку. И не скрывает этого.

Скорее всего, это вообще единственный человек, которого она любит.

А я просто драчун, бунтарь и хороший ебарь, поэтому ей со мной хорошо.

Хотя совершенно точно в жизни Анжелы есть солидный папик, который оплачивает все ее «красиво»: квартиру, машину, тряпки, салонные процедуры и поездки.

Она этого никогда не скрывала.

Я у нее «для души».

И чтобы пощекотать нервы, сбегая от старого вялого члена — к молодому и крепкому.

Наши с ней отношения — вся суть современного общества: ложь, азарт и полная, пусть и очень удобная херня.

— Ангелочек, сделаешь кофе?

Она нарочно дует губы, но уже бежит на кухню, чтобы порадовать больного.

Ей нравится играть в сестру милосердия. Уж не знаю почему, но может чтобы успокоить тоненький голосок совести, который изредка воскресает из мертвых и говорит, что она ведет шлюшный образ жизни, и его нужно разбавлять хоть чем-то правильным. Например, вторую неделю выхаживая избитого собственным отцом малолетнего долбоеба.

Я подкладываю под спину еще пару подушек и включаю телевизор, бесцельно перещелкивая каналы, пока на экране не возникает знакомое лицо новой жены моего отца.

Ведущая рассказывает что-то о благотворительном вечере и огромной помощи людям, больным редким заболеванием крови.

Я жду, пока камера на мгновение оторвется от дающего интервью Островского, и поймает стоящую за его плечом страшилку.

Нажимаю на паузу.

Фиксирую ее лицо в тот момент, когда она пытается отвести от лица прядь волос.

Провожу языком по губам, вспоминая вкус ее губ и всхлипы мне в рот.

Сталкиваю одеяло ниже пояса.

Беру в кулак вставший член и, злобно ухмыляясь, провожу вверх и вниз, подрачивая себя почти с удовольствием.

— Эй, Дождик![1] — Моя личная сестра милосердия вдруг взбирается на меня сверху, вертит задницей и запросто натягивается на мой стояк до упора. Закатывает глаза, вертит бедрами и прогибается в талии.

Я нарочно раскидываю руки, давая ей полную свободу действий.

Ангелочек никогда не говорила, кем была до того, как нашла свой шестидесятилетний билет в красивую жизнь, но я практически уверен, что танцевала стриптиз и снималась в порно. Она даже трахается с артистизмом, как будто на камеру.

А в моем больном мозгу, когда в редкие моменты из-за плеча моей красавицы появляется застывшее на экране телевизора лицо мачехи, зреет такой же больной и уродливый, как вся моя жизнь план.

Папочка хочет наследника?

Плохой же я буду сын, если не помогу ему в деле всей его жизни.

Через двадцать минут Ангелочек со мной «заканчивает». Именно это слово лучше всего отражает суть происходящего, где моя роль начинается и заканчивается изображением бревна со стручком подходящего размера и работоспособности. Моя личная сисястая сиделка падает рядом на подушку, закрывает глаза и ничуть не стесняется капель пота на ее идеальной коже. Выглядит совершенно измотанной, но уже через секунду хватает с тумбочки телефон, делает какую-то явно красивую себяшку и постит в инсту.

— Красное или черное? — спрашивает с видом человека, который собирается перерезать провод на взрывающем механизме. Как будто от моего ответа зависит жизнь кучи людей.

— Желтое, — говорю от балды, но именно это работает, потому что в ответ Ангелочек буквально присасывается к моей груди.

Оставляет большой и яркий засос.

Я с этой «наградой» прохожу пару недель точно. Почему-то синяки, царапины и порезы заживают на мне, как на собаке, а вот следы женщин остаются хрен знает на сколько. Засосы, царапины на спине и прочая хуета, оставленная в порыве страсти — иногда Ангелочек так старается, что я становлюсь похож на жертву кота-маньяка.