Предатель - [12]

- Ах вот вы где! А мы-то думаем, куда он запропастился.

Он оглянулся и увидел Кейпоров. Они шли ему навстречу, взявшись за руки.

- Так вот отчего вы притихли, - сказал Кейпор, когда перед ним открылась величественная панорама. - Какое великолепие!

Миссис Кейпор всплеснула руками.

- Ach Gott? wie shon. Wie shon1! Когда я гляжу на это бирюзовое озеро и снежные вершины, мне хочется воскликнуть вслед за гётевским Фаустом: "Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!"

- Не правда ли, это куда приятнее, чем сидеть в Англии я испытывать все тяготы военного времени? - сказал Кейпор.

- Намного, - согласился Эшенден.

- Кстати, вам трудно было выбраться?

- Ничуть.

- Я слышал, что теперь на границе большие строгости.

- Я этого совершенно не почувствовал. Думаю, что таможенников меньше всего интересуют англичане. Паспорта у нас проверяли скорее для проформы.

Кейпор переглянулся с супругой. Хотелось бы Эшендену знать, что означал этот мимолетный взгляд. Странно, неужели и Кейпор подумывает о возможной поездке в Англию? Немного погодя миссис Кейпор заметила, что пора возвращаться, и они все вместе тронулись в обратный путь по горным тропкам, петлявшим меж тенистых деревьев.

Эшенден был начеку. Он ничего не мог предпринять (и бездеятельность его угнетала) - оставалось лишь зорко следить за происходящим и выжидать.

Через несколько дней произошел случай, убедивший его в том, что назревают события. Утром на уроке миссис Кейпор мимоходом обронила такую фразу:

- Муж сегодня уехал по делам в Женеву.

- А, - сказал Эшенден. - И надолго?

- Нет, на пару дней.

Врать нужно тоже умеючи, и Эшенден каким-то шестым чувством уловил фальшь в словах миссис Кейпор. Сообщая эту новость, которая, казалось бы, не имела к Эшендену никакого отношения, она на секунду как будто смешалась. Внезапно его осенило: грозный германский резидент вызвал Кейпора к себе в Берн. При первой же возможности Эшенден невзначай сказал официантке:

- Вот и у вас работы поубавилось, фрейлейн. Я слышал, что герр Кейпор уехал в Берн.

- Да, но он завтра возвращается.

Это ничего не доказывало, но все же теперь была хоть какая-то зацепка. В Люцерне Эшенден знал одного швейцарца, к услугам которого он обращался в экстренных случаях; он разыскал его и попросил отвезти письмо в Берн. Может быть, удастся перехватить Кейпора и проследить за ним. На следующий день Кейпор появился в столовой вместе с женой; он сухо кивнул Эшендену, и сразу же после обеда супруги удалились к себе в номер. Вид у них был озабоченный. Кейпор, всегда такой жизнерадостный и шумный, шел понурившись, ни на кого не глядя. Утром следующего дня Эшенден получил ответ на свое письмо: Кейпор встречался с майором фон П. Нетрудно было догадаться, что ему сказал майор. Эшендену был хорошо известен его крутой нрав: это был резкий жестокий человек, умный и беспринципный, привыкший рубить сплеча. Им надоело платить жалованье Кейпору - он сидит в Люцерне и бьет баклуши. Пора ему собираться в Англию. Догадки? Разумеется, догадки, но в этом деле почти все на них построено. Зверя приходится распознавать по его челюсти. От Густава Эшендену было известно, что немцы намереваются послать человека в Англию. Он глубоко вздохнул. Если поедет Кейпор, придется поработать.

На следующем уроке миссис Кейпор сидела поникшая и сумрачная. У нее был усталый вид, губы упрямо сжаты. Эшенден предполагал, что Кейпоры, наверное, проспорили всю ночь напролет. Дорого он дал бы, чтобы узнать, о чем шел разговор. Убеждала ли она его поехать или пыталась удержать? За обедом Эшенден продолжал свои наблюдения. Что-то произошло, потому что они не вымолвили и двух слов - а ведь прежде у них всегда находилась тема для разговора. Из столовой они ушли рано, но когда Эшенден вышел в холл, то увидел Кейпора - тот сидел один.

- Хэлло, - с притворной радостью приветствовал его Кейпор. - Как вы поживаете? А я был в Женеве.

- Да, я слышал, - ответил Эшенден.

- Присаживайтесь, выпейте со мной кофе. У жены, бедняжки, мигрень. Я ей посоветовал пойти и прилечь. - В его бегающих зеленых глазках появилось непонятное Эшендену выражение. - Переживает, бедненькая; знаете, я ведь собираюсь в Англию.

У Эшендена екнуло сердце, но ни один мускул на его лице не дрогнул.

- Да, и надолго? Мы будем по вас скучать.

- Откровенно говоря, мне опротивело безделье. Войне конца не видно, не могу же я сидеть здесь веки вечные. Да и потом мне это не по карману, нужно зарабатывать на жизнь. Жена у меня немка, верно, но сам-то я англичанин, черт побери, и я должен выполнить свой долг. Я не смогу смотреть в глаза друзьям, если просижу здесь до конца войны, как у Христа за пазухой, и ничем не помогу родине. У жены на это своя, немецкая точка зрения, и признаюсь вам, она-таки расстроена. Вы же знаете, что за народ эти женщины.

Теперь Эшенден понял, что он прочел во взгляде Кейпора. Страх. Его покоробило. Кейпору не хотелось ехать в Англию, он рассчитывал преспокойно отсидеться в Швейцарии. Догадался Эшенден и о том, что сказал Кейпору майор во время свидания в Берне. Или он поедет, или лишится жалованья. Как реагировала его жена на это известие? Он ожидал, что она будет уговаривать его остаться, но она, теперь это было ясно, этого не сделала; возможно, он не хотел, чтобы она заметила, как он напуган, - ведь он всегда играл перед ней роль смельчака, бесшабашного героя, которому море по колено; теперь он запутался в собственной лжи, и у него не хватило духу признаться, что он жалкий презренный трус.