Преданный пес - [5]

Зуб, справившись с заносом, перекинул передачу, утопил газ до упора, заставив движок взвыть на максималке, выбросив черный клуб несгоревших топлива с маслом. Машина, переделанное Кулибиным «зубило», прытко взялась, цепко хватая недавно найденными толстыми покрышками Москву и Московское шоссе, стрелой уходящее за город на Управу, Красную Глинку и Красный Яр.

«Волк», подпрыгивая через развалившиеся бордюры и тележки супермаркета, умершего вместе с торговым центром слева, рванул следом. Его брат, длинный и широкий «Грейт-Уолл», украшенный отбойником, снятым с дорожного грейдера и наваренным на новую раму, скрежетал защитой на повороте, украшенном черными кривыми следами после Зуба.

«Ласточка», раскидывая листья, ветки, проржавевшие остатки байков, вечно живой пластик и почти рассыпавшиеся человечьи останки, неслась вперед. На прямой Зуб надеялся выиграть время, скинуть с хвоста Воронов и не попасть под точные выстрелы с «медведя», ревущего по пятам меньших собратьев.

За ним шел самый настоящий «фред», тягач «Фрейтлайнер» годов девяностых, найденный рейдерами на древней штрафстоянке. Машина без электроники, простая и надежная, как кувалда. Еще круче она стала после установленной платформы с безоткатками, переносимыми стрелками с борта на борт. Реактивные гранатометы, удерживаемые паучьими станками, сделанные мастерами завода «Металлург», плевались снарядами, начиненными самопальной взрывчаткой куда как хорошо. Здесь, на ровном отрезке от улицы Димитрова, становящейся все ближе, и до Ташкентской, где гордо торчала уцелевшая угловатая башня высотки, «ласточка» и сам Зуб стали лакомой мишенью.

Бензонасос хлебал горючку как заведенный. Движок ровно гудел, набирая обороты. Зуб включил последнюю передачу, косясь в крохотное боковое зеркало, и стиснул зубы. «Медведь» уже развернулся бортом, выставив наружу три толстых ствола и суетящихся рейдеров. «Волки», не желая попасть под снаряды, сбросили скорость и жались к заросшим тротуарам.

«Ласточка», чуть всплакнув металлом, сотворила петлю, тут же выравнявшись влево, и снова закладывая кривую. Зуб, сам того не понимая, кричал без остановки, чувствуя смерть, горячую и рыщущую провалами стволов за спиной.

Рокот выстрела пришел одновременно с раскрывшимся рыже-черным цветком сбоку. «Скорая», двадцать два года простоявшая на обочине, вросшая в землю и почти незаметная за густым плющом, разлетелась в стороны, мигом занявшись сухостоем, пролезшим и внутрь.

Зуб совершил еще один вираж, добравшись до рейсового автобуса и очень желая спрятаться за ним. Сейчас будут бить в два ствола, пока перезаряжают третий граник. Это он понимал хорошо, помня о постоянных учениях, проводимых Девил. Знать бы, что такое случится, он бы ей… э-э-х!

Вторая граната прошила тонкий корпус турецкого «неоплана», клюнула насупившуюся морду пожарного Зила, разорвалась осколками и огненным шаром. Пламя мазнуло нос «ласточки», опало, Зуб крутнул вправо, всем собой, даже жопой, понимая, куда влепится третий выстрел. И угадал, пролетев перекресток с Димитрова, любуясь распустившейся красной астрой разрыва в бывшем свадебном лимузине.

– Да-а-а-а-а! Да-а-а, сука! – Зуб орал, не закончив петлять, но почти уйдя с дальности прямой наводки. – Хер вам, да-а…

Ташкентская стала ближе. И вместе с ней трамвайные пути. Куда, покачиваясь, выкатывался, попыхивая паром, стальной монстр старой чешской «шкоды». С поднятыми орудийными люками-портами и безоткатками в них, уставившимися на Зуба и его «ласточку».

Глава вторая. Двойное предательство и хреновое будущее

Играя в покер – не считай шулером только себя.

И будь готов чем-то жертвовать

Песни Койота

Людям, создавшим современные железные дороги, нужно, как жизнь придет в себя, отлить памятник, не иначе. Из, мать его, золота, настоящего и не шибко фальшивого, йа. Как еще, если мир сгорел почти в труху, землю перепахало бороздами атомной бороны, а вот она, простая железка, выдержала и восстала из пепла мира, захлебнувшегося собственной кровавой блевотиной? Натюрлих, именно так и стоит поступить, сделать золотого истукана, даже если придется выдрать все коронки из аурума, оставшиеся у выживших. На хрена такое зверство, если ювелирные ограблены не полностью? Да так веселее, и все тут.

Хаунд, запертый в огромном ящике, дремал. Не пускал слюни в капюшон выданной от щедроты армейской куртки, а именно дремал. Как и полагается большому опасному хищнику, альфе, мать его, и доминирующему самцу. Отдыхал, набирался сил и слушал мир вокруг и себя в нем. И пока ему нравилась только чертова железка, шайссе. Почти не трясло.

На платформу, забранную по краям металлическими пластинами, с боевыми постами на носу с кормой, его доставили в огромном ящике, вместе с еще десятком таких же. На каждом из них стояла маркировка «Стекло», а внутри скрывались именно листы стекла, производимые в одном из цехов огромного завода. Человеческая мысль штука великая, создать солнечные батареи оказалось сложно, но зато прибыльно. И где делать такие, если не на космическом производстве, йа?

Его разместили с краю, рядом с откидывающимся бортом, закрыв небольшой вырезанный глазок. Да и ладно, Хаунду все было ясно без глаз.