Преданный пес - [16]

– Лады! – Кот шлепнул себя по колену. – Антоныч, свидетелем будешь, что они мне коцаный товар пытаются толкнуть?

Рыже-лампасный распорядитель торгов согласно кивнул, опрокинув стакан и захрустев квашеной капустой.

– Намордник снимите, бездари.

Хаунд сплюнул под ноги сразу, как удила освободили рот. И почти попал на добротные «кормораны» Кота. Тот не поморщился, удивленно уставившись на него.

– Ты кто, родной?

Хаунд, облизав пересохшие губы, оскалил зубы. Братва, перестав бычить, потянула наружу стволы.

– Я Пес.

– Да ну?! – поразился Кот. – Не слышал про тебя. А я Кот, прикинь.

– Ну, пиздец теперь, чо… Я о тебе тоже не слышал.

– Явно охуевший тип. – Кот хохотнул. – Хорошо. Драться умеешь, инвалид?

Хаунд оскалился опять, стараясь не обращать внимания на пульс в висках. Накопившаяся злоба давила изнутри алой упругой силой, желала не стоять и пытаться не провоцировать. Злоба звала забрать побольше и укотрупить пострашнее, залив все вокруг кровью хотя бы парочки ублюдков перед смертью.

– А ты железки сними, там и посмотрим. Не зассышь, родной?

– Он мне нравится. – Кот кивнул мыслям. – Беру, беру, мать твою, лохматый. Костя, рассчитайся.

Спирин спохватился, успев дать подзатыльник открывшему пасть Пантыкину.

– Так это самое…

– Ну, чего еще? – Кот удивленно уставился на него.

– Мы ж о цене не договорились.

– Чего ж ты такой нудный-то, а, земляк? Притащил не кондицию, необученную злобную тварь, и какие-то права еще качать вздумал?

– Отлучу гниду! – пожаловался в пустоту перед собой не прекращавший жевать капусту и не смахивающий остро пахнущие лохмотья с рыжей щетины Антоныч. – Слышал, Спирин, месяц сюда появляться не будешь, до самых дождей. Жри чо хочешь и печку топи хоть коровьим говном.

– Антоныч, да я!

– Да иди ты, Спирин в пиз…

– Тихо-тихо, Антоныч! – Кот похлопал распорядителя по плечу. – Не горячись. Парни тебе отбашляют, договоришься. Костя, рассчитайся золотом с нашими отважными охотниками за головами. Эдакую зверюгу привести – не каждый сможет.

– Точно, – расплылся дебилушка Пантыкин. – Мы это, ну…

– Герои, чо уж. – Кот налил в кружку, махнул и занюхал рукавом. – Костя?!

– Считаю, – буркнул тощий и сивый из братвы. – Семь штук, двадцать коронок получается. На, Спирин, держи.

Спирин, глядя на стукнувшее по столу, сглотнул. Хаунд, скалясь, откровенно глумливо гоготнул.

– Эт чо? – Свинорылый оторвал глаза от досок и лежащей на них платы. – Это ж…

– Это, мать твою, золото! – рявкнул наконец-то разозлившийся Кот. – Нехеровое такое золото, используемое еще лет за двадцать до войны стоматологами. Не окислившееся, чистое, натрешь, так хоть брейся в них.

Спирин, рассматривая валявшиеся на столешнице старые зубные мосты, все сглатывал и сглатывал. Кот, морщась, покопался в подсумке и кинул блистер с уже невидимой надписью.

– Да хер с тобой, золотая рыбка, бери еще антибиотики. И вали отсюда. Или забирай свое чувырло и все равно вали. Ну, чего выбираешь?

Чуть позже, когда Хаунду примеряли новый ошейник, Пес неожиданно понял, что список необходимых убийств, так нужных в последующем для возмещения морального ущерба, пополнился еще и распорядителем, рыжим Антонычем. Эта сука для порядка и приучения к нему на правах блюстителя дисциплины приказал всыпать ему тридцатник горячих, заработав плевок Хаунда на носок сапога. Били те самые крепыши с палками, обтянутыми кожей.

А это, чего тут спорить, тянуло на сложные и множественные переломы. Конечностей и прочего опорно-двигательного Антонычевского аппарата, само собой. Пусть и не скоро. Пока не скоро.

Дорога ярости 3

Байки ревели по бокам и сзади. Три штуки эндуро и одна, сурово-громоздкая как линкор «Тирпиц», колясочная халабуда. Не скоростная, неповоротливая, да… зато с пулеметом в люльке.

– Сука!

Зуб ударил ладонями по рулю. От злости на все вокруг и на себя в первую очередь вскипал мозг. А так нельзя.

– Да и хер с вами.

«Ласточка», темнея черно-серыми бортами, рыкнула, стараясь уйти вперед. Надо, братишка, гони!

Братья, грохоча своими железными стрекозами, старательно нагоняли. Пулеметчик пока молчал, экономил патроны, чтобы наверняка. Обманываться не стоило, подпусти его на дистанцию выстрела, ПК свое дело сделает, нащупает слабое место в наваренной и прикрученной броне, прошьет насквозь и нашпигует Зуба свинцом.

Зазвенел правый борт. Пробный шар, ударили зарядом из обреза, это у Братьев самая любимая хрень в последнее время. С бензином стало лучше, с патриками хуже, просто так из ниоткуда припасы для автоматического не возьмешь. Вот и вооружились обрезами, приделав тем рамки на предплечья, чтобы отдачей в сторону не уводило.

Данг! Теперь слева.

Зуб гнал не на всей скорости, мотор не насиловал, ему еще добираться и добираться. Только все же стоило решить проблему… Особенно до появления сзади «волков».

«Ласточка» дуром перла по Москве, разогнавшись на спуске перед аквапарком. Эндуро Братьев притормаживали, стараясь не сорваться в пике у конца спуска.

Справа мелькнул перекресток, кое-как выжившие и вымахавшие редкие корабельные сосны, серый короб аквапарка, мертвый, с пустыми прямоугольниками вместо стекол, перешедший в «Московский». Вернее, его огрызки, высившиеся похоронными курганами над парковкой, с вросшими в грязное и двадцать лет выпадавшее-высыхавшее месиво из снега, нанесенной хвои, листьев и осколков самого торгового центра.