Преданный дар - [13]

Что я был на земле: червяк ли,

Или бог, не нашедший крыл?

Отчего все мечты иссякли,

И туман мне глаза покрыл?

Не затем ли мы здесь скорбели,

Что вопросам ответа нет,

Что совсем не имеет цели

Этот жалкий и глупый свет?

15 июня 1958 Одесса

«Мне хочется дожить до той поры…»

Мне хочется дожить до той поры,

Когда приходит смерть, как гость желанный,

И ты устал от битвы неустанной

И шумные наскучили пиры.

Ты, как дитя, измучен от игры;

Наука сказкой кажется туманной;

Еще искусство манит негой странной, –

Но это всё ненужные дары.

Да, протянуться, лечь, уснуть спокойно…

Пускай в выси года несутся стройно,

Им не нарушить кладбища уют.

Но перед скорой хочется могилой

Еще промолвить жизни милой:

«Благодарю за всё, что было тут».

17 июня 1958 Одесса

НЕДАТИРОВАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

«Я боюсь твоей отравы…»

Я боюсь твоей отравы,

Неожиданный Эрот;

Что-то долго взор лукавый,

В душу брошенный, живет.

Я смотрел совсем небрежно

И не мысля о конце,

Как румянец тает нежный

На зардевшемся лице.

Как блестят веселым светом

Эти карие глаза,

И за ласковым приветом

Мне не чуялась гроза…

«Пускай слова твои ясны…»

Пускай слова твои ясны –

Не жги меня огнем напрасным:

Напитком сладким и опасным

Мои уста осквернены.

Твоя прекрасна чистота;

Но я, склоняясь перед нею,

И не желаю, и не смею

Пятнать невинные уста.

Уйди ж и, сердца не тревожа,

Вернись к спасительным садам,

А я, склонясь к иным устам,

Паду на пламенное ложе.

«Я смотрел на солнце слишком много…»

Я смотрел на солнце слишком много,

В золотой войдя его шатер;

Провела меня моя дорога

По морям и по извивам гор.

Искры волн – лучистее алмаза,

Краски рыб – причудливей цветов;

Вольный ветер розами Шираза

Веет от далеких берегов.

«Все пришли из небытия…»

Все пришли из небытия.

Так чего же бояться смерти?

Сомневайтесь, дрожите, верьте, –

Все исчезнем, и вы и я.

Над постылым последним ложем

Промелькнет неизбежный миг,

Только будет он непохожим

На пустые рассказы книг…

«И в глухих горах молить я буду…»

И в глухих горах молить я буду,

Далеко от суетных утех,

Тихого и ласкового Будду,

С жалостью глядящего на всех.

«В жизни скорби слишком много…»

В жизни скорби слишком много,

Много грусти, много сна.

Тяжела твоя дорога,

Жизнь неправдою полна.

Что же, пусть несутся годы,

Ты не нужен никому.

Жди безрадостной свободы

Быть навеки одному.

«Ночь прошла – и спал ли я, не знаю…»

Ночь прошла – и спал ли я, не знаю.

Медленный в окно глядит рассвет.

Жизнь идет к намеченному краю

Поступью тяжелой зим и лет.

Что же, забавляйся, как и ране:

Наслаждайся музыкой стиха,

Улыбайся в утреннем тумане

На соблазны юного греха.

Мчись весной к лазоревому морю,

Вплавь бросайся в теплую волну;

Запах роз твое разгонит горе,

Ты забудешь битвы и войну.

Ну, а дальше? Дальше – ближе к краю;

Ближе жуткий мрак небытия.

Сколько я ни мыслил, ни гадаю –

Смерти миг не угадаю я.

А когда я думать перестану

И навек застынет в сердце кровь,

Не увижу светлую Нирвану,

Буду я рождаться вновь и вновь.

Евгений Витковский Преданный дар [1] (послесловие)

Ты дар имел и бросил этот дар

Николай Позняков

Эпиграф – из одного из последних стихотворений Познякова. Написано оно в Одессе, куда поэт ездил в институт Филатова, пытаясь избавиться от катаракты; датировано стихотворение седьмым июня 1958 года.

Бросил ли он свой дар?

Предал ли?

Исследовательница творчества Марины Цветаевой Ирма Кудрова так описывает Познякова:

Позняков Николай Сергеевич (?). Учился вместе с Эфроном в гимназии, во время первой мировой войны сотрудничал в Красном кресте. В годы гражданской войны – в Белом движении. В Париже имел фотоателье. Вместе с К. Б. Родзевичем и В. В. Яновским «работал по связи с троцкистами ПОУМ» в период гражданской войны в Испании, что позволяет предположить какое-то участие и в расправе над руководством ПОУМ в 1936 году. К. Хенкин, знавший Познякова, в своей книге «Охотник вверх ногами» отзывается о нем крайне негативно. По возвращении в Москву (1939 год) вел работу среди бывших республиканских бойцов Испании. Умер в шестидесятых годах на родине, избежав ареста.

Нельзя отрицать, что кое-какие зерна истины в такой справке сесть.

Проверим кое-что – выборочно, каждую букву не расщепишь.

Появляется первый из числа «лишних людей», даю справку

Кирилл Хенкин (р. 1916), сын знаменитого актера Виктора Хенкина, своеобразный «ангел»: в 1937-1938 годах воевал в Испании в 13-й интернациональной бригаде. В 1941 году вернулся в Советский Соки. Призванный в армию, служил в отдельной мотострелковой бригаде НКВД СССР. Уволен из органов в конце 1944 года. С 1945 1 по 1965 работал во французской редакции всесоюзного радио, потом в журнале «Проблемы мира и социализма» в Праге. С 1973 года 110 израильской визе снова на Западе (в Мюнхене). – По материалам Радиостанции «Свобода» на 1980 год – год выхода «Охотника вверх ногами», книги о Р. Абеле.

Из беседы Михаила Соколова с Кириллом Викторовичем Хенкиным, радио «Свобода», 08-09-2002.

Мой собеседник Кирилл Хенкин, писатель, публицист, пере­водчик Он вырос в Париже, воевал на стороне испанских республиканцев. В 41-м году Кирилл Хенкин приехал в СССР, работал диктором на московском радио, в конце 60-х стал одним из активистов правозащитного движения. После выезда на Запад работал на Радио Свобода. В своей мюнхенской квартире мой собеседник Кирилл Хенкин сидит под своим портретом 30-х годов, работы Фалька. Мастер изобразил худенького юношу в свитере, студента Сорбонны. Таким он был, когда увидел, например, судьбоносную для Франции манифестацию французских фашистов, кагуляров, чуть было не взявших власть.