Pre-emotion. Emotion. Post-emotion - [4]

И речь тут не только про кино. То же самое происходит и при дружественных посиделках у костра:

— Эй, ребята, хотите историю расскажу?

— Давай, конечно!

Такую ситуацию можно проиллюстрировать примерно следующим образом:

Участник сделки справа предлагает участнику слева товар (историю) взамен на цену (время). Обе стороны заинтересованы в успешности такой сделки. Один хочет получить удовлетворение от похвалы, а другой жаждет с интересом провести пару минут своей жизни.

Прошу простить мне столь научные аналогии, особенно учитывая то, что мы находимся в поле искусства, а не экономики. Я лишь пытаюсь объяснить доступным мне языком, почему одни работы смотрят, а другие игнорируют. Почему одни «сделки» завершаются дружеским рукопожатием, а другие — хлопаньем дверей. Разумеется, причин тому может быть масса, и все сказанное мной — лишь очень упрощенная форма одного из аспектов взаимодействия между автором и зрителем.

Что до истории, то нам в первую очередь стоит выбрать сюжет, тема которого:

— нам интересна. Только в этом случае мы сможем отдаться процессу на все 100 процентов, ведь в данном случае мы занимаемся тем, что приносит нам удовольствие. Такой подход позволит быть продуктивнее и как следствие получить достаточно качественный творческий продукт;

— мы понимаем, о чем говорим. Тема должна быть не только интересна, но также понятна и близка. Вложив нее свой опыт и личные переживания, мы тем самым наполним ее жизнью и объемом. В противном случае рискуем ступить в темный лес и рассказать историю с искаженной трактовкой событий и образов, которая не найдет отклика зрителя.

Когда мне было 23, я принялся писать драматический сценарий про трех героев, каждый из которых испытывал разный спектр проблем бытового и личного характера. Один был изгоем, все сильнее закрываясь от окружающих, второго не понимали родители, напрочь запрещая ему заниматься любимым делом, а третий страдал от физической дисфункции.

Получившийся сценарий я могу охарактеризовать как пресный, серый и откровенно слабый во многих смыслах. Давайте разберемся, почему.

ЦА — я видел своим зрителем молодых людей в возрасте от 16 до 25 лет (именно столько в среднем было моим героям).

Уровень заинтересованности в выбранной теме — он, несомненно, был высоким. Я считал, что бытовые проблемы, проблемы отцов и детей, буллинга и схожие с ними трудности являются острыми и требующими обсуждения.

Степень понимания проблемы на личном опыте — и вот тут мы столкнулись с первым и довольно массивным препятствием. Безусловно, часть из описанных мною трудностей была испытана на личном опыте. Мои родители развелись, когда мне было 10; я то и дело подвергался буллингу в младших классах, отчего рос замкнутым и крайне некоммуникабельным. Детей, подобных мне, всегда называли странными. На нас косились, неодобрительно кивали головами, но упорно не пытались понять и поговорить. Помочь, а не осуждать — в этом мне виделась одна из главных проблем поведения взрослых. Молодую девушку, пытавшуюся порезать вены вследствие постоянных унижений в школе и дома, поставили на учет в психоневрологический диспансер. Ее сочли глупой, безумной дурочкой, даже не попытавшись с ней просто поговорить. «Ну и дура! Какие могут быть проблемы в твоем возрасте?» — часто слышится от окружающих. Разумеется, такой подход является контрпродуктивным и едва ли способствует решению проблем, которые, представьте себе, могут возникнуть абсолютно в любом возрасте, особенно таком, когда недостаток опыта и неустоявшаяся психика способны подтолкнуть человека на совершение необдуманных и крайне опасных действий.

Однако несмотря на это я, в силу малых лет и недостатка все того же опыта, едва ли смог бы четко сформулировать свои мысли, придать им внятную форму и изложить в таком виде, чтобы получившаяся история по-настоящему зацепила смотрящего. Повторюсь: часть проблем была мне знакома, однако многое из того, о чем я пытался писать, было мне не до конца понятным на более глубоком эмоциональном уровне.

Безусловно, каждый из нас понимает, какой труд испытывает человек с ограниченными возможностями, каждый день выходя на улицу. Особенно если он живет в столь недружелюбной городской среде, которую можно повсеместно наблюдать в странах бывшего Советского Союза. Но для того, чтобы описать весь спектр страданий и сложностей, необходимо испытать этот опыт на себе. Можно бесконечно долго описывать боль от разлуки с любимыми, но едва ли описание получится по-настоящему чистым, искренним и сильным, не прочувствуй вы это на собственной шкуре. Именно этому был посвящен один из монологов Робина Уильямса в уже упомянутом ранее «Умнице Уилле Хантинге».

Однако порой даже опыта бывает недостаточно. Очень важно суметь извлечь переживания, а затем в понятной форме донести их до зрителя. Донести таким образом, чтобы тот испытал ТНО и ТПО. Это является нашей главной целью, и именно о корень этой проблемы мне предстояло споткнуться в процессе написания. Школьный буллинг часто ограничивался весьма поверхностными щелбанами и словесными перепалками, родители никогда не пытались воспрепятствовать моему творческому становлению (разве что не видели в этом большой материальной перспективы), а о проблемах инвалидности я исключительно слышал, хоть, несомненно, и понимал весь масштаб проблемы. Выбранная тема пусть и была мне отчасти близка, но явно не настолько, чтобы я на ее основе мог рассказать глубокую, живую и объемную историю. Кроме того, в те годы я боялся быть откровенным. Из-за этого диалоги и ситуации, в которые попадали мои герои, казались неестественными и чрезмерно аккуратными.