Праздник Весны - [19]
— Они уже умерли! — сказалъ больной, когда въ его рукахъ остались одни надломленные стебли. — Ихъ жизни хватило только отъ утра до заката.
И онъ посмотрѣлъ на небо, которое дѣлалось все краснѣе. Солнечный дискъ нижнимъ краемъ земли коснулся уже горизонта, и черная пасть земли медленно поглощала его.
— Я былъ на вашемъ праздникѣ, мои товарищи. И, такъ какъ счастьемъ для меня можетъ быть только смерть, то высшее счастье — умереть въ день праздника. Вы доставили мнѣ возможность сдѣлать это. Я видѣлъ Весну. И на порогѣ смерти я чувствую впереди вѣчно новую, вѣчно возрождающуюся жизнь, которая съ каждымъ днемъ будетъ становиться прекраснѣе. И это вѣчное совершенствованіе не завянетъ раньше времени, какъ хрупкій цвѣтокъ. Вмѣсто опавшаго лепестка выростаетъ новый, — свѣжій, благоухающій… И что такое моя жизнь, какъ не опавшій лепестокъ?
Ему было трудно дышать. Онъ опять посмотрѣлъ на солнце, которое почти все цѣликомъ погрузилось уже въ черную землю, и протянулъ руку за бокаломъ Кредо. Но писатель остановился въ нерѣшительности.
— Можетъ быть, ты еще помедлишь?
— Пора… Я усталъ ждать. Эта усталость наполняетъ все мое тѣло и въ немъ совсѣмъ не осталось мѣста для жизни. Вотъ, сейчасъ въ послѣдній разъ я вижу ваши милыя лица, — и я не испытываю сожалѣнія. Мнѣ нечего ждать больше… Когда-то и передъ моимъ личнымъ "я" развертывалась жизнь, — длинная, блистающая, безконечно заманчивая. Слѣпой случай измѣнилъ все и толкнулъ меня къ смерти… Вотъ ваша задача: побѣдите случай.
Галъ снова протянулъ руку. Кредо передалъ ему смертельный напитокъ, — такой пахучій и искристый, какъ старое вино. Но больной только слегка приложился къ нему губами и держалъ бокалъ противъ свѣта, слѣдя, какъ преломляются зоревые лучи въ поднимающихся со дна газовыхъ пузырькахъ.
— Побѣдите случай… Только тогда вы сдѣлаетесь истинными властителями жизни. У насъ не будетъ раннихъ смертей… темныхъ душъ, отуманенныхъ несчастной любовью… Безобразныхъ пятенъ грязи — кровавыхъ пятенъ на бѣлизнѣ… нестройныхъ нотъ въ гармоничныхъ аккордахъ. А теперь, когда случай встанетъ передъ вами лицомъ къ лицу — будьте мужественны…
Онъ вдругъ быстро опустилъ бокалъ, такъ что нѣсколько капель жидкости пролились на мраморъ.
— Мужество… Его такъ мало въ моемъ сердцѣ. Я усталъ, — но иногда мнѣ кажется, что въ глубинѣ души я хотѣлъ бы еще жить, радоваться. Какъ вы. Но это только слабость — и съ нею легко совладать.
Узкая золотая черточка, оставшаяся отъ солнечнаго диска, исчезла. Надъ черной землей ярко горѣло красное, прозрачное пламя. Мраморныя плиты порозовѣли и на щекахъ больного легли пятна румянца — и жидкость въ бокалѣ казалась совсѣмъ красной, какъ теплая кровь человѣка. Галъ выпилъ ее: сначала маленькими глотками, потомъ жадно, въ одинъ пріемъ, — весь остатокъ
Тѣло его вытянулось, и Кредо долженъ былъ поддерживать его, что бы онъ не упалъ.
— Такъ хорошо… Вотъ, я опять слышу музыку. Ты хорошо танцуешь, — Абела. И танцуй всегда на закатѣ потому что звуки дѣлаются тогда мягкими и краски— нѣжными… Мнѣ кажется, что я засыпаю. Это — смерть. Но это совсѣмъ не страшно и мнѣ не хочется просыпаться. Ужъ темнѣетъ. Развѣ заря погасла? Но я все еще вижу Абелу. Смерть, мои товарищи. Не бойтесь, ея. Это — ничто, только ничто.
Галъ умеръ и его трупъ завернули въ свѣтлую, мягкую одежду, которая блестѣла въ свѣтѣ вечера какъ расплавленное золото. Убрали кресло и только на бѣломъ мраморѣ осталось нѣсколько сѣроватыхъ пятенъ отъ пролитаго напитка смерти.
31
Когда прошла ночь, повсюду замелькали огни, удаляясь отъ холма къ потемнѣвшему горизонту. Люди покидали мѣсто праздника.
Одни возвращались къ своимъ льдамъ и снѣгамъ и молчаливому вѣчному морю. Другіе уходили въ край вѣчнаго лѣта, гдѣ воздухъ былъ влаженъ, томенъ и пропитанъ отуманивающимъ голову запахомъ тропическихъ растеній.
Они уходили со свѣтлыми воспоминаніями, съ новой жаждой любви, съ новыми стремленіями къ дѣя-тельной, великой жизни. Храмъ посылалъ ихъ теперь отъ себя во всѣ концы земли, какъ сердце посылаетъ чистую кровь по артеріямъ. Люди уходили, обновленные радостью.
Виланъ былъ задумчивъ. Онъ разсѣянно смотрѣлъ на быстрыя движенія толпы и искалъ кого-то въ вереницѣ мелькавшихъ передъ нимъ лицъ. Кого — не зналъ самъ. Но когда подошла къ нему черноволосая женщина съ сѣвера, онъ обрадовался и, взялъ ее за руку, отошелъ съ нею вмѣстѣ поближе къ стѣнѣ храма, гдѣ никого не было.
— Ты уѣзжаешь?
— Да. Завтра я принимаюсь за работу. Вотъ, уже цѣлыхъ полчаса я ищу тебя повсюду, чтобы проститься.
— Ты искала меня, это правда?
— Конечно. И я была бы очень довольна, если-бы провела съ собою весь сегодняшній день. Но ты постоянно убѣгалъ отъ меня.
— Нѣтъ, я не убѣгалъ. Мнѣ только хотѣлось временами побыть съ самимъ собой. Видишь ли сегодня выпало на мою долю нѣсколько тяжелыхъ минутъ и я все еще не успѣлъ примириться съ тѣмъ, что случилось… Хотя, можетъ быть, этого давно уже слѣдовало ожидать…
Женщина промолчала. Она не хотѣла разспрашивать, потому-что замѣтила въ глазахъ Вилана плохо скрытое страданіе.
Виланъ внезапно спросилъ:
— Ты любишь кого нибудь?
— Нѣтъ. Теперь — нѣтъ. И человѣкъ, котораго я любила, сошелся уже съ другою.
Николай Фридрихович Олигер (1882–1919) — русский прозаик и драматург. Повесть «Смертники».«…Высокий с пытливой внимательностью всматривается и вслушивается во все, что его окружает. О малом коридоре он много слышал еще до суда, в общей камере, — но тогда этот коридор представлялся ему совсем иным. И странно теперь, что, вот, он сам — смертник и все эти голоса и лица — голоса и лица смертников. Но так, снаружи, этого совсем незаметно. И кажется невольно, что все это — неправда, шутка. Нет никаких казней, палачей, виселиц.
Реалити-шоу «Место» – для тех, кто не может найти свое место. Именно туда попадает Лу́на после очередного увольнения из Офиса. Десять участников, один общий знаменатель – навязчивое желание ковыряться в себе тупым ржавым гвоздем. Экзальтированные ведущие колдуют над телевизионным зельем, то и дело подсыпая перцу в супчик из кровоточащих ран и жестоких провокаций. Безжалостная публика рукоплещет. Победитель получит главный приз, если сдаст финальный экзамен. Подробностей никто не знает. Но самое непонятное – как выжить в мире, где каждая лужа становится кривым зеркалом и издевательски хохочет, отражая очередного ребенка, не отличившего на вкус карамель от стекла? Как выжить в мире, где нужно быть самым счастливым? Похоже, и этого никто не знает…
«Да неужели вы верите в подобную чушь?! Неужели вы верите, что в двадцать первом веке, после стольких поучительных потрясений, у нас, в Европейских Штатах, завелся…».
В альтернативном мире общество поделено на два класса: темнокожих Крестов и белых нулей. Сеффи и Каллум дружат с детства – и вскоре их дружба перерастает в нечто большее. Вот только они позволить не могут позволить себе проявлять эти чувства. Сеффи – дочь высокопоставленного чиновника из властвующего класса Крестов. Каллум – парень из низшего класса нулей, бывших рабов. В мире, полном предубеждений, недоверия и классовой борьбы, их связь – запретна и рискованна. Особенно когда Каллума начинают подозревать в том, что он связан с Освободительным Ополчением, которое стремится свергнуть правящую верхушку…
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Фантастическая история о том, как переодетый черт посетил игорный дом в Петербурге, а также о невероятной удаче бедного художника Виталина.Повесть «Карточный мир» принадлежит перу А. Зарина (1862-1929) — известного в свое время прозаика и журналиста, автора многочисленных бытовых, исторических и детективных романов.
В книгу вошел не переиздававшийся очерк К. Бальмонта «Океания», стихотворения, навеянные путешествием поэта по Океании в 1912 г. и поэтические обработки легенд Океании из сборника «Гимны, песни и замыслы древних».
Четверо ученых, цвет европейской науки, отправляются в смелую экспедицию… Их путь лежит в глубь мрачных болот Бельгийского Конго, в неизведанный край, где были найдены живые образцы давно вымерших повсюду на Земле растений и моллюсков. Но экспедицию ждет трагический финал. На поиски пропавших ученых устремляется молодой путешественник и авантюрист Леон Беран. С какими неслыханными приключениями столкнется он в неведомых дебрях Африки?Захватывающий роман Р. Т. де Баржи достойно продолжает традиции «Затерянного мира» А. Конан Дойля.
Впервые на русском языке — одно из самых знаменитых фантастических произведений на тему «полой Земли» и тайн ледяной Арктики, «Дымный Бог» американского писателя, предпринимателя и афериста Уиллиса Эмерсона.Судьба повести сложилась неожиданно: фантазия Эмерсона была поднята на щит современными искателями Агартхи и подземных баз НЛО…Книга «Дымный Бог» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций произведений, которые относятся к жанру «затерянных миров» — старому и вечно новому жанру фантастической и приключенческой литературы.