Праздник Весны - [16]
— Я тоже люблю вспомнить о прошломъ, мой мечтатель! Вечеромъ, въ сосновомъ лѣсу, я очень внимательно слушала твою сказку. И все-таки мы совсѣмъ непохожи другъ на друга. Ты черпаешь въ прошломъ тоску, а я — радость.
Кредо упорно молчалъ. Однако же, онъ не снималъ со своихъ плечъ рукъ Мары и замѣтно было, что ему не хочется больше оставаться наединѣ въ полутемномъ коридорѣ.
— Когда Галъ умретъ, ты не будешь больше жить въ лѣсу?
— Я останусь тамъ.
— Совсѣмъ одинъ? Или кто-нибудь будетъ жить съ тобою вмѣстѣ, замѣнивъ Гала?
— Никто не можетъ замѣнить Гала. Развѣ только, если онъ будетъ умирать, какъ Галъ.
— Такъ вотъ что… Я думала, что съ Галомъ тебя связываетъ только дружба. Но тебѣ, значитъ, нужно увидѣть поближе, что такое ранняя смерть? И по этому поводу ты напишешь новую сказку?
— Ты зла. Не огорчай меня. Для меня Галъ — не обыденный человѣкъ. И потому мнѣ вдвойнѣ тяжела его смерть.
— Больше мужества! Посмотри: твои мускулы слабы, какъ у дряхлаго старика. Ты не любишь веселиться, бѣгать и плавать. Ты даже передвигаешься съ мѣста на мѣсто только въ томъ случаѣ, если это совсѣмъ необходимо. Берегись… Вмѣстѣ съ тоской въ твое тѣло закрадывается болѣзнь, и ты сдѣлаешься такимъ же хилымъ, какъ твои предки, о которыхъ ты тоскуешь.
— Нѣсколькими годами раньше или позже — не все ли равно? Жизнь уже не даетъ мнѣ ничего новаго, Мара.
— Влей ее въ новыя формы, свою жизнь. Сегодня, въ праздникъ Возрожденія, соединяется много новыхъ паръ, чтобы любить и рождать, — или только для того, чтобы любить. Я не знаю, можетъ быть, лучше для тебя— остаться одинокимъ… еще на нѣкоторое время… ненадолго. Но потомъ я отниму тебя отъ твоихъ лѣсовъ. Ты вернешься къ намъ, и я думаю, что ты перемѣнишься.
— Можетъ быть. Но ты слишкомъ сильна для меня. Твои руки — изъ стали.
— Онѣ имѣютъ дѣло только съ камнемъ. А твоя душа, Кредо, слишкомъ мягка, чтобы онѣ могли причинить ей боль… Но довольно тебѣ сидѣть въ этомъ подземельѣ. Пойдемъ на солнце.
Она заставила его стать, и онъ повиновался, не сопротивляясь. За дверями храма она быстрымъ движеніемъ откинула съ его лба спутанные волосы. Потомъ указала ему туда, гдѣ видѣлись, на самомъ берегу, домики строителей.
— Тамъ живу сейчасъ и я. Пойдемъ туда, я покажу тебѣ свое жилище. Тамъ никого не будетъ, кромѣ насъ двоихъ, но тамъ свѣтло и уютно. Ты такъ давно не видѣлъ женщинъ. Я буду ласкать тебя, какъ моего бѣд-наго, маленькаго ребенка. И ты отдохнешь отъ своихъ думъ. Пойдемъ же…
И они пошли.
27
Къ зеленому лугу спускались мраморныя ступени, — бѣлыя и почти прозрачныя подъ лучами солнца. Камень былъ тепелъ и пріятенъ на ощупь своей матовой шероховатостью. На этихъ ступеняхъ сидѣлъ Галъ.
Женщинѣ нужно было покормить грудью своего ребенка, и она тоже ушла сюда, чтобы никому не мѣшать. И, пока ребенокъ насыщался, положивъ свою маленькую розовую руку на ея грудь, полную молока, она сама разговаривала съ Галомъ.
Они говорили, конечно, о храмѣ и о Веснѣ. Женщина хвалила все, и ей казалось, что нѣтъ ни въ чемъ никакого недостатка.
Она пришла сюда со своими свѣтлыми грезами любви и материнства. И весь міръ былъ для нея только любовью, и двойная любовь къ мужу и ребенку, къ творцу и творенью, сливалась въ ея душѣ въ большое и единое. Ея радость была спокойна и поэтому она не смѣялась громко, какъ пробѣгавшіе мимо юноши и дѣвушки, а только улыбалась беззвучно и привѣтливо. Но улыбалась вся цѣликомъ, и все тѣло ея принимало участіе въ улыбкѣ.
Ребенокъ оторвался отъ груди и задремалъ, но женщина не уходила, потому что ей было хорошо и удобно на теплыхъ ступеняхъ, вмѣстѣ съ блѣднымъ и молчаливымъ человѣкомъ.
Всѣ шумы праздника приходили сюда смягченными и нѣжными. Убаюканный ими, ребенокъ уснулъ крѣпко.
Женщина, глядя вдаль, видѣла тамъ волнующіяся пятна и линіи — веселящуюся толпу — и толпа сливалась въ ея сознаніи въ одно цѣлое, такое же спокойное и ласковое, какъ она сама — мать.
Но затѣмъ она внимательно посмотрѣла на Гала и открыла въ его лицѣ что-то, незамѣченное ею до этой поры. Она сказала:
— У тебя странный видъ и ты чѣмъ-то непохожъ на другихъ. Можетъ быть, ты боленъ?
— Немного! — отвѣтилъ Галъ. — Но не обращай на это вниманія. Я прибылъ на праздникъ затѣмъ же, зачѣмъ и всѣ другіе. Теперь я слегка утомленъ, но это ничего не значитъ. Моя болѣзнь не опасна.
Онъ не хотѣлъ своей правдой нарушать спокойствіе женщины, присутствіе которой было ему пріятно; и онъ солгалъ. Женщина посмотрѣла на него еще внимательнѣе.
— Странно видѣть такихъ, какъ ты. Ты молодъ — и нездоровъ. Это все равно, какъ если бы у моего ребенка появились сѣдые волосы.
— Не думай объ этомъ. Мое личное существованіе— только случайность, которая ничего не нарушаетъ въ великомъ общемъ. Не задумывайся, если ты хочешь еще надолго остаться такою, какова ты сейчасъ… Это твой первый ребенокъ?
— Ну да, конечно! — и она сдѣлала большіе глаза, какъ будто удивляясь его недогадливости. — И у меня будутъ другіе. Я чувствую, что всегда должна быть матерью. Только съ его рожденіемъ жизнь сдѣлалась для меня полной. Раньше я лишь стремилась къ чему-то. Теперь я достигла.
— А тебѣ не кажется, что этого слишкомъ мало для жизни?
Николай Фридрихович Олигер (1882–1919) — русский прозаик и драматург. Повесть «Смертники».«…Высокий с пытливой внимательностью всматривается и вслушивается во все, что его окружает. О малом коридоре он много слышал еще до суда, в общей камере, — но тогда этот коридор представлялся ему совсем иным. И странно теперь, что, вот, он сам — смертник и все эти голоса и лица — голоса и лица смертников. Но так, снаружи, этого совсем незаметно. И кажется невольно, что все это — неправда, шутка. Нет никаких казней, палачей, виселиц.
Реалити-шоу «Место» – для тех, кто не может найти свое место. Именно туда попадает Лу́на после очередного увольнения из Офиса. Десять участников, один общий знаменатель – навязчивое желание ковыряться в себе тупым ржавым гвоздем. Экзальтированные ведущие колдуют над телевизионным зельем, то и дело подсыпая перцу в супчик из кровоточащих ран и жестоких провокаций. Безжалостная публика рукоплещет. Победитель получит главный приз, если сдаст финальный экзамен. Подробностей никто не знает. Но самое непонятное – как выжить в мире, где каждая лужа становится кривым зеркалом и издевательски хохочет, отражая очередного ребенка, не отличившего на вкус карамель от стекла? Как выжить в мире, где нужно быть самым счастливым? Похоже, и этого никто не знает…
«Да неужели вы верите в подобную чушь?! Неужели вы верите, что в двадцать первом веке, после стольких поучительных потрясений, у нас, в Европейских Штатах, завелся…».
В альтернативном мире общество поделено на два класса: темнокожих Крестов и белых нулей. Сеффи и Каллум дружат с детства – и вскоре их дружба перерастает в нечто большее. Вот только они позволить не могут позволить себе проявлять эти чувства. Сеффи – дочь высокопоставленного чиновника из властвующего класса Крестов. Каллум – парень из низшего класса нулей, бывших рабов. В мире, полном предубеждений, недоверия и классовой борьбы, их связь – запретна и рискованна. Особенно когда Каллума начинают подозревать в том, что он связан с Освободительным Ополчением, которое стремится свергнуть правящую верхушку…
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Фантастическая история о том, как переодетый черт посетил игорный дом в Петербурге, а также о невероятной удаче бедного художника Виталина.Повесть «Карточный мир» принадлежит перу А. Зарина (1862-1929) — известного в свое время прозаика и журналиста, автора многочисленных бытовых, исторических и детективных романов.
В книгу вошел не переиздававшийся очерк К. Бальмонта «Океания», стихотворения, навеянные путешествием поэта по Океании в 1912 г. и поэтические обработки легенд Океании из сборника «Гимны, песни и замыслы древних».
Четверо ученых, цвет европейской науки, отправляются в смелую экспедицию… Их путь лежит в глубь мрачных болот Бельгийского Конго, в неизведанный край, где были найдены живые образцы давно вымерших повсюду на Земле растений и моллюсков. Но экспедицию ждет трагический финал. На поиски пропавших ученых устремляется молодой путешественник и авантюрист Леон Беран. С какими неслыханными приключениями столкнется он в неведомых дебрях Африки?Захватывающий роман Р. Т. де Баржи достойно продолжает традиции «Затерянного мира» А. Конан Дойля.
Впервые на русском языке — одно из самых знаменитых фантастических произведений на тему «полой Земли» и тайн ледяной Арктики, «Дымный Бог» американского писателя, предпринимателя и афериста Уиллиса Эмерсона.Судьба повести сложилась неожиданно: фантазия Эмерсона была поднята на щит современными искателями Агартхи и подземных баз НЛО…Книга «Дымный Бог» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций произведений, которые относятся к жанру «затерянных миров» — старому и вечно новому жанру фантастической и приключенческой литературы.