Праздник лишних орлов - [3]

Но, посмотрев на них внимательнее, так, не вызывая их подозрений, можно было разглядеть за угрюмостью даже не задумчивость, а некий внутренний напряг. Будто ребята они не местные, заплутали в чужой станице, а дорогу спрашивать не хотят. Мол, ничего, сами найдем.

Делали тоже все серьезно, болтали мало. Как научились в детсаде мять пластилин, так к третьему классу у каждого под кроватью стояли целые армии. Наших солдат лепили вместе и фашистов – тоже вместе. Наши носили пилотки со звездами и автоматы пэпэша, всегда наизготовку, а у фашистов были каски с рогами-пеньками и шмайсеры. Враги ездили на мотоциклах с колясками и пулеметами, а наши в основном ходили пешком. Или бегали.

Мижган был помладше, но он читал книжки про войну и придумывал всякие военные сюжеты, а Славян просто внимательно слушал и быстро лепил. Наши получались у него все больше похожи на партизан-разведчиков, а не на регулярную армию. Шапки набекрень, оружие из трофеев, маскхалаты. Диверсанты, одним словом. Мощное слово.

Враги же были хоть и мерзкие, однако не слабее наших. Горные стрелки из дивизии «Эдельвейс». Опасно топорщились рожки на касках, ранцы оснащены лопатками, патроны и гранаты в подсумках, даже ножи на ремнях. А в мотоциклах всегда наготове запаски и ленты к пулеметам. Потому их так полезно и приятно брать с бою. Славян улыбался, когда в азарте боя Мижган громко кричал: «Пух! Пух! Пух!», изображая выстрелы.

Наших бойцов было, конечно, меньше, и им приходилось устраивать засады и дерзкие налеты на врага. Не всегда обходилось и без потерь, порой оставались в живых только двое среди убитых друзей и врагов, солдат Мижгана и солдат Славяна, причем раненные. Победа давалась нелегко, недаром же столько народу погибло на войне.

Однажды Мижгану попала в руки книга о викингах.

– Представляешь, они двумя кораблями брали целый город! – восхищал он Славяна. – По сорок бойцов на борту. А солдат в городе насчитывалось пятьсот человек! А если было пятьсот викингов, то они брали Париж. Столицу Франции! Переплывали Северное море, поднимались по рекам и всех грабили. И все их боялись, молились Богу и просили его послать шторм, чтоб драккары потонули. Драккары – это викинговские корабли. А еще у викингов были берсерки, они могли вдвоем разогнать целый отряд! Давай будем берсерки?! Я придумал новую игру…

Была весна, и лужа возле гаража разлилась шире моря. Ручей впадал в нее и вытекал с другого края. Через середину ее было не пройти, сапоги скрывало. Рядом росла сосна такой высоты и толщины, что солнца бывало не видать сквозь крону, а обхватить ее удавалось только вдвоем, взявшись за руки. С этой сосны они скалывали ножичками толстые куски коры и резали из них драккары. На кораблик из коры не возьмешь большую команду, потому игра была такой: два драккара, два берсерка, каждый на своем корабле, вместе они начинают сплавляться вниз по ручью. Кто первым выходит в открытое море и причаливает к берегу, где ждут его враги, тот становится конунгом и командует всем войском. Целый день потом другой берсерк подчиняется ему и действует согласно его стратегии. Мало того, нос корабля-победителя украшался добытой где-то кокардой, крылышками с колесиком посередине. В книге говорилось, что самый удачливый и отважный конунг ходил на драккаре с орлом на бушприте.

Как-то один местный хулиган из класса постарше, Макуха, с другого берега лужи стал кидать кусками льда в дрейфующие корабли и ржать как конь. Славян и Мижган сначала растерялись, но потом подобрали штакетины, какими они углубляли русло ручья для лучшей судоходности, и пошли по берегам ему навстречу. Макуха прекратил обстрел, почесал голову под шапкой и быстро ушел, почти убежал. А пацаны почувствовали себя настоящими берсерками.

Время шло. Берсеркам не к лицу слабости обычных людей. Славян и Мижган пять лет любили одну девушку, Лену, оба это понимали, но так и не признались в этом друг другу. И все равно дружили, так же молчаливо. Причем девушке Лене нравился Славян. Он в старших классах стал настоящим викингом ростом и плечами, а Мижган остался хомяком, коренастым крепышом, хоть и висел постоянно на турнике, таскал в сарае гантели и в рабочих рукавицах колотил мешок с песком, висящий на перекладине вместо качелей.

Девушка Лена всегда ходила в школу мимо окон Славяна, а тот лишь в десятом классе признался себе, что волнуется, если ее видит. Когда встретились после каникул и он ради шутки решил чмокнуть ее в щеку, она вдруг подставила губы. Сощурила глаза и сразу отвернулась. Но он уже все понял и так обрадовался, что еле сдержался, чтоб не закричать изо всех сил, срывая голос.

Потом снова была поздняя весна, начало лета и ночи, белые и теплые. Разговор слышался далеко, поэтому они говорили шепотом, когда Славян залезал к ней на балкон. Бабушка уже спала. Он шел босиком по половикам, держа кеды в одной руке, а за другую она вела его в свою комнату. Там он неумело раздевал ее, они смеялись беззвучно и медленно целовались, жмурились и не отлипали друг от дружки надолго. Она стягивала с него футболку. Это получалось легко, без цепляний за подбородок… Она не стонала, только кусала губы и молча плакала, но он не боялся, что ей больно, потому что она крепко обнимала его руками и ногами.