Праздник лишних орлов - [21]
Пух кивнул.
– А самое стремное – это пристроиться здесь. К нему или к церкви его. Вот так. Как я.
Помолчали. Алексей что-то говорил, но Пух не запомнил. Наконец Фома слегка приобнял Горе, потом Пуха и сказал:
– Все, поезжайте. Я побуду еще здесь. Может, до Пасхи, может, до Рождества. Не звони мне пока, дай подумать…
– Ну а когда позвонить-то? – спросил Пух через паузу.
– Когда… – Фома словно считал в уме.
Пух напряженно ждал.
– Ну, лет через десять, – сказал тот, серьезно сдвинув брови, но в глазах плясали черти.
Пух с Горем не выдержали и захохотали во весь голос. Люди на причале с испугом оборачивались. Фома смеялся с ними.
– Все, пока! Умирать к вам приползу! – Он махнул рукой, и они с Алексеем пошли с причала, сунув руки в карманы и не оборачиваясь.
Горе с Пухом проводили их взглядами и отправились на корму.
На обратном пути качало еще сильнее. Ветер и солнце никак не могли разорвать серую паклю облаков. Короткие куски радуги вспыхивали над островами то тут, то там. И сразу гасли.
– Привет! Никак протрезвел?
– Ага. Здорово!
– Брелок-то нашел?
– Не-а…
– Как же в темном подъезде ходишь?
– На ощупь.
– А что друзья?
– Фоме присудили четыреста часов исправработ на территории монастыря. Теперь у него Великий пост. Бог миловал. Горе пропился, развелся, возит брата по клиникам, не сдается…
– Ну а ты?
– Работу поменял, учусь теперь у плотника. Лед растает – поедем церковь ремонтировать. Заодно и денег подзаработаем, мастер у меня толковый. А ты как сам?
– Как сала килограмм…
Дикие гуси
маленькая повесть
Светило солнце, и дорога была ровная.
– Ты смотри, что, суки, пишут, а! – раздраженно сказал один егерь другому. – Так… вот… – Он начал читать: – «Снайпер поймал в перекрестье прицела СВД одну из фигурок мечущихся в панике молодых солдат и, не торопясь, выбирал, куда всадить следующую пулю. В голову или все-таки в ногу, чтобы как кошка с мышью поиграть потом еще и с теми, кто будет пытаться вытащить раненого. Что для него какие-то триста метров? Так, баловство! Снайпер взял поправку на ветер и нажал на курок».
Он удивленно посмотрел на второго, ожидая его реакции.
Второй молчал и сосредоточенно глядел на дорогу.
– Какое, на хер, перекрестье? Этот писатель хоть в прицел-то заглядывал? Где он там увидел перекрестье у СВД? – Первый перевел дух и, не дожидаясь ответов на свои риторические вопросы, продолжил: – Ты когда-нибудь мечущихся в панике солдат видел? Пусть даже и молодых?
Второй задумался и отрицательно мотнул головой.
– Я тоже нет. Помнишь, мне солдатик последнюю гранату отдал, когда его увозили?
Второй медленно кивнул, не отводя взгляда от дороги.
– Вы, говорит, товарищ капитан, если что, в плен не сдавайтесь, лучше вместе с ними уе… ться! – продолжал первый и чему-то улыбнулся. – Сам весь в дырках, а за нас переживает, будто мы сдадимся. Не в себе уже был. Зря, что ли, «чехи» орали: «Софринцы – молодцы!» А этот пишет – «в панике», мля! – Первый снова пробежал глазами прочитанные строчки и презрительно сморщился. – «Не торопясь», «всадить»… Пусть бы он, падла, в другом жанре, не торопясь, всаживал! – Он раздражался все больше, хотя голоса и не повышал. – Попробуй-ка попади с трехсот, не на стрельбище ведь!.. «Взял поправку на ветер»! Где он ее взял!? Палец наслюнявил?.. «Нажал на КУРОК»! Что такое курок?! А спусковой крючок тогда что? И где? Ну, бля-я, писатели! Что ты молчишь-то, инвалид?
Второй ответил:
– Меня больше удивляют такие длинные фразы: «Поймал – в перекрестье – прицела – СВД – мечущихся – в панике – молодых – солдат». Нудно! Кто автор?
– Какой-то Юлий Крамер.
– Ишь ты, почти как Ремарк, только наоборот.
– Морды бить надо за такие книги! Или из той же СВД ему всадить, не торопясь.
– И кто-то ведь читает! Хоть опровержение пиши.
– Вот и надо написать! – серьезно сказал первый. – А то лет через тридцать тинейджеры с домохозяйками будут эту лажу читать и думать, что все так и было.
– Тебе-то что? – вяло спросил второй.
– Ай, да ни х…я!
– Ладно, не психуй, напишем, конечно. Все, приехали! Вот они, гуси.
Первый взглянул в окно. Отвлекся. Понемногу успокоился.
Солдат срочной службы почти всегда попадает в так называемую «горячую точку» не по своей воле. Ему приказывают, поскольку он отдает Родине не совсем понятный ему по молодости лет долг. Возможность «закосить» и отвертеться, конечно, есть. Например, обратиться в шумный и слезный комитет солдатских матерей по поводу неуставных взаимоотношений с сослуживцами или внезапно заболеть энурезом. Но такое случается нечасто, потому что «косят» от службы обычно до призыва и в основном те, у кого есть возможность. По большей части финансовая. А если уж попал, дурачок, в армию, да еще и на войну, то зависишь от командиров, коллектива и ситуации. И почему-то оказывается, что ребята вокруг хорошие, да и сам ты парень не хуже, в конце концов. Романтика вся остается на гражданке, солдат-срочник вынужден пахать как лошадь и стойко переносить тяготы и лишения службы (смотри присягу), испытывая постоянный стресс от усталости, грязи и страха, чего там.
Человек, для которого служба стала профессией, прибыв сюда, находится в несколько другой ситуации. Трудиться и бояться ему тоже предстоит, а не хочешь – ищи другую работу, да еще и свои же перестанут уважать. Зато ты взрослее, сильнее, должен быть грамотнее и спокойнее, а стало быть, лучше подготовлен, чем срочник. Так оно и было, конечно, но веселее от этого Снайперу не становилось. Он мог судить не понаслышке, поскольку пришлось ему в свое время побывать на войне и в солдатской шкуре, а теперь ехать туда, так сказать, по работе.
Александр Бушковский родился и живет в Карелии. Автор трех книг прозы. Сборник «Праздник лишних орлов» вошел в короткий список премии «Ясная Поляна» 2018 года. В том же году Бушковский стал лауреатом премии журнала «Октябрь» за роман «Рымба». Роман открывается сказочно-историческим зачином, однако речь в нем идет о событиях сегодняшнего дня, а рассказываемые одним из героев предания об истории деревни Рымба и – шире – истории Русского Севера в контексте истории России служат для них лишь фоном. На островке Рымба, затерянном в огромном озере, люди живут почти патриархальной маленькой общиной, но однажды на берег возле деревни выносит потерявшего сознание незнакомца.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
«Долгая нота» Даниэля Орлова — одновременно и семейная сага, и городской роман. Действие охватывает период от окончания войны до наших дней, рассказывая о судьбах русской женщины Татьяны и ее детей. Герои произведения — это современники нынешних сорокалетних и сверстники их родителей, проживающих свои вроде бы обыкновенные жизни как часть истории страны… Началом координат всех трех сюжетных линий романа стал Большой Соловецкий остров.
Галина Щербакова, как всегда, верна своей теме — она пишет о любви. Реальной или выдуманной — не так уж и важно. Главное — что она была или будет. В наше далеко не сентиментальное время именно чувства и умение пережить их до конца, до полной самоотдачи, являются неким залогом сохранности человеческой души. Галину Щербакову интересуют все нюансы переживаний своих героинь — будь то «воительница» и прирожденная авантюристка Лилия из нового романа «Восхождение на холм царя Соломона с коляской и велосипедом» или просто плывущая по течению жизни, но каким то странным образом влияющая на судьбы всех мужчин, попадающихся на ее пути, Нора («Актриса и милиционер»)
Изящная, утонченная, изысканная повесть с небольшой налетом мистицизма, который только к месту. Качественная современная проза отечественной выделки. Фантастико-лирический оптимизм, мобильные западные формы романов, хрупкий мир и психологически неожиданная цепь событий сделали произведения Дмитрия Липскерова самым модным чтением последних лет.
Роман Дмитрия Липскерова «Последний сон разума» как всегда ярок и необычен. Причудливая фантазия писателя делает знакомый и привычный мир загадочным и странным: здесь можно умереть и воскреснуть в новом обличье, летать по воздуху или превратиться в дерево…Но сквозь все аллегории и замысловатые сюжетные повороты ясно прочитывается: это роман о России. И ничто не может скрыть боль и тревогу автора за свою страну, где туповатые обыватели с легкостью становятся жестокими убийцами, а добродушные алкоголики рождают на свет мрачных нравственных уродов.