Правый пеленг - [98]

– А где базируется она?

– Как где? В Багерово. Я сам вчера видел, когда возвращался с задания, как вспыхивали там прожекторы и садились самолеты.

– И я видел. А днем разведчик летал, снимки привез – аэродром пустой.

– Значит, немцы используют Багерово только ночью.

– И я так думаю.

– Но командованию нужны доказательства. Ставка приказала нам во что бы то ни стало сфотографировать аэродром ночью. Трижды мы пытались это сделать, и сам знаешь, чем все кончилось.

Да, Александр знал: два экипажа с задания не вернулись, третий еле дотянул на изрешеченном осколками самолете с разбитым фотоаппаратом.

– Надо какой-то маневр придумать, – высказал он вслух свои соображения.

– Думали. Только немцы нынче не те стали, на мякине их не проведешь. И воюют: при обстреле зениток их истребители нас атакуют. Встречают на дальних подступах, словно кто-то их предупреждает… Ну да ладно, отдыхай, что-нибудь придумаем.

Омельченко ушел, а Туманов стоял, погруженный в невеселые думы. Два лучших экипажа погибли – капитана Кулакова и старшего лейтенанта Ситнова. Не раз Александр летал с ними на задание, не раз прикрывали друг друга огнем пулеметов от истребителей. Молодые красивые летчики. И вот их нет. А кто-то не вернется сегодня, завтра…

– О чем, командир, задумался? – прервал его размышления Ваня Серебряный. – Снова гречанка вспомнилась? – И он запел: – «Когда легковерен и молод я был, младую гречанку я страстно любил…» Кстати, ты не обратил внимания, натуральная она брюнетка была или, как моя, крашеная? Вчера присмотрелся, а она вовсе не шатенка, а скорее блондинка. Говорит, голубые глаза лучше гармонируют с темным цветом. Вот и пойми этих женщин. Хорошо, если у них только внешность обманчива…

Ваня все шутил. Чуть под трибунал со своими шуточками не угодил. Правда, женитьба, кажется, остепенила его: не пьет и к службе относится серьезнее. Свободное время больше с Пикаловым проводит, считает его избавителем от трибунала и предан ему как собака. Александру тоже пришлось повоевать за штурмана, и Омельченко, пожалуй, больше его, командира экипажа, послушался, чем начальника связи эскадрильи. Да разве дело в том? Главное, удалось спасти Серебряного от трибунала…

– Моя гречанка была натуральная, – ответил Александр на вопрос штурмана, – и ни в чем меня не обманывала, в этом я уверен.

Серебряный расстегнул ворот гимнастерки.

– Это хорошо, что уверен, – без прежней насмешливости согласился он. Помолчал и все-таки возразил: – Но… хороша Маша, да не наша. И далеко, ко всему. А моя под боком. Хочет все с тобой поближе познакомиться, в гости приглашает. Может, сходим, пока матчасть наша к полетам непригодна?

– Сходим. После ужина, когда экипажи на задания улетят.

7

…В течение ночи на 17 марта наши войска вели бои на прежних направлениях…

(От Советского информбюро)

Вечером резко похолодало. Земля еще не отогрелась, и, едва солнце опустилось за горизонт, стынью повеяло снизу и сверху, от посиневшего сразу неба, ставшего холодным, неприветливым. Александр и Серебряный провожали взглядом улетавших один за другим на юго-запад бомбардировщиков. Последним взлетел старший лейтенант Смольников на фотографирование аэродрома Багерово.

– Ну уж коли Смольников полетел на боевое задание, можно смело идти в станицу и по чарке выпить, – кивнул вслед Ваня.

Смольникова многие в полку недолюбливали, даже самый незлобивый Серебряный, и было за что: в полку летчик около года, а на боевые задания летал не более десяти раз – то вдруг болезнь у него какая-то обнаруживается, то неисправность самолета.

– Не спеши с выводами, а то вдруг передумает, – пошутил Александр. И как в воду смотрел: бомбардировщик вдруг уклонился на взлете к оврагу и прекратил взлет.

– Вот гад! – возмутился Ваня. – Опять на самолет свалит. И теперь не иначе…

– Не иначе нас пошлют, – дополнил штурмана Александр. – Больше некого.

Не прошло и десяти минут, как к ним подбежал дежурный по аэродрому и передал, что их срочно вызывает на КП командир дивизии.

Полковник Лебедь, подполковник Омельченко и начальник штаба полка стояли на улице, о чем-то круто разговаривая со Смольниковым, – лица всех суровы, недовольны. Александр доложил о прибытии.

– На постановке задачи присутствовали? – без обиняков спросил у него Лебедь.

– Присутствовал, – утвердительно кивнул летчик.

– Какую задачу должен выполнять Смольников, знаете?

– Так точно. Сфотографировать аэродром Багерово.

– Теперь эта задача поручается вам. Ясно?

– Так точно.

– Полетите на самолете Смольникова.

– Только учтите – у него тенденция разворачиваться влево, – подсказал Омельченко.

– Не у самолета тенденция, товарищ подполковник, а у летчика, – не удержался Серебряный от реплики.

– Ну, это мы сами разберемся, – пресек разговор Лебедь. – Отправляйтесь на самолет, и через десять минут – взлет.

– Через десять не получится, – возразил Александр.

– Что? – Лебедь согнул свою длинную шею и непонимающе посмотрел на Омельченко. – Что он сказал?

– Через десять минут взлететь не сумею, – твердо повторил Александр. – Надо осмотреть самолет. Это во-первых. Во-вторых, через десять минут взлетать нецелесообразно по тактическим соображениям.