Правый пеленг - [122]

– Отлично, – комментировал уже без него Александр. – В Ростов смотаемся, подарок тебе подберу.

– Не получится, – возразила Ирина. – Утром я уезжаю в Москву. Уже сутки просрочила предписание явиться в разведуправление, разыскивая тебя и добираясь до твоего аэродрома.

– Ничего, там тоже понимают, какие ныне дороги. – И вдруг понял, что там ее ожидает: – Новое задание?

– Наверное. Я же и немецким владею.

Он стиснул ее в объятиях.

– И где же мне тебя искать?

– В Москве. После войны, если удастся выжить…

Эпилог

Известие о победе и окончании войны Ирина встретила в Польше, где чуть менее года находилась среди польских партизан и подпольщиков. Не самые лучшие месяцы ее жизни. Она еще больше похудела, и желудок стал побаливать, чего бы она ни съела. Надо было срочно обращаться к врачам, что она и намеревалась сделать. И хоть ей не хотелось, а пришлось возвращаться в свою квартиру, где жил ее фиктивный супруг генерал Гандыбин: квартиру отца, после извещения о его гибели, отдали инвалиду-фронтовику. Еще в прошлом году, когда она приехала из Новочеркасска и появилась в своей квартире, поняла, что она не пустует. В холодильнике имелись довольно дефицитные в то время продовольственные припасы: колбаса, ветчина, рыбные консервы, филе осетрины и семги; бутылка дорогого коньяка. А в спальне – женские вещи. Значит, не один живет. Тем лучше, легче будет получить развод.

Она отдыхала после дороги, оказавшейся намного труднее и длительнее, чем рассчитывала. В разведуправление решила пойти утром следующего дня.

Вечером заявился Гандыбин, в генеральской форме, начищенный, наглаженный и под градусом – она от двери почувствовала коньячный перегар.

Он остановился в прихожей, удивленный и растерянный.

– Ты? – спросил после длительного молчания, словно увидел перед собой привидение.

– Не ожидал?

– Не ожидал, – признался он. – Узнал, что тебя выбросили к польским партизанам, но что ты останешься живой… Месяц прошел после войны, а о тебе ни слуху ни духу.

– Мы же еще в прошлый раз договорились о наших взаимоотношениях, – напомнила Ирина. – Теперь я буду здесь жить. Ты – большой начальник, и, думаю, проблем с жильем у тебя не будет.

– У тебя уже есть кто-то?

– Как и у тебя. Правда, у тебя по следам в квартире их не одна. А у меня один.

– Кто он?

– Летчик, Герой Советского Союза. Но главное не это – замечательный человек, добрый, порядочный.

– Ну а мы, – Гандыбин ткнул себя пальцем в грудь, – легавые, как называют нас урки и им подобные, – непорядочные, недобрые. Что ж, каждому свое. Но насчет квартиры не обольщайся, пока буду жить здесь. И тебе советую с разводом не спешить.

Квартира состояла из трех комнат, и Ирина ушла в самую меньшую и подальше от спальни. Днем она немного прикорнула, и теперь не спалось. Многое передумала, решила любыми путями добиваться развода. Бывший муж пытался в прошлом году взять ее силой и отступил лишь после того, когда она сочинила, что больна серьезной, опасной болезнью. Она и по виду была похожа на больную. Понятно, что приехала в Москву лечиться…

Встала рано утром и, не завтракая, отправилась в военный госпиталь Бурденко. Там работал знакомый полковника Душника, из разведуправления, который направил ее в разведшколу и с которым она созвонилась накануне, и тот посоветовал, куда и к кому ей обратиться.

Столица уже проснулась: стучали по стыкам рельсов трамваи, гудели машины и троллейбусы, в разные стороны спешили пешеходы. На фасадах домов, на витринах еще висели яркие плакаты и красочные панно о победе, радуя глаз и поднимая настроение. Ирина зашла в военторговское кафе и заказала чашку кофе с булочкой. Утолив голод, продолжила путь.

Рекомендованный Лушником врач, терапевт Шевцова, приняла ее приветливо и, расспросив о симптомах болезни, направила в гастроскопическую. Пройдя обследование и сдав анализы крови, Ирина отправилась домой, закупила по пути необходимое продовольствие. Она радовалась: врач сказал, что ничего страшного, боли от грубой пищи, коры, жестких трав и их корней. Выписал какие-то таблетки, рекомендовал диетическую пищу и отвары из ромашки и золототысячника.

Она торопилась домой. И не только из-за желания быстрее приготовить лекарства, где-то подспудно ее беспокоила мысль, что Гандыбин будет рыться в ее вещах, где хранится газета с портретом Александра и описанием его боевого вылета, в котором он потопил немецкий торпедный катер. Правда, она успокаивала себя: Гандыбин вырос до генерала и, наверное, не опустится до того, чтобы лазить по чужим вещам. Да и еще при ней он стал собираться в командировку.

К ее удивлению, Гандыбин находился в квартире, а на тумбочке лежала газета с портретом Александра.

– Ну и что твоя «опасная» болезнь? – со злой ехидцей спросил генерал, едва она вошла в комнату.

– Тебе-то какая забота? Твоей помощи не попрошу.

– Врешь ты все, сука. Темнила от меня. Узнал я твоего героя. Вспомнил, где видел эту рожу. Фамилию сменил, сынок врага народа. Ну, погоди, вернусь из командировки, развяжу этот клубочек. Не таких доводилось раскручивать.

У Ирины даже внутри все похолодело. Если Гандыбин откроет, кто такой Туманов, худо, очень худо будет Александру. Что же сделать, как ему помочь? Она готова была убить, прикончить этого мерзавца. У нее остался наградной дамский пистолет. Но убить человека… Она и в немцев стреляла с расстояния, когда жизни угрожала опасность… Пусть катит пока в свою командировку, может, она придумает что-то другое. В первую очередь сообщит о грозящей опасности Александру…