Правосудие с короткими ногами - [2]

Хм, интересно. Обрывок сигареты. Ладно, возьмем с собой. Что еще? Осматриваю пол. Достаю из кармана мешочек. Там у меня всегда есть лишняя пара хирургических перчаток. Неохота в крови возиться, да что поделаешь. Удивительно, куда только хмель пропал. Вот что значит заняться родным делом. Про бабу я даже и не вспомнил. Главное для меня - труп. И все, что представляет интерес для детектива. Итак, обшариваю рукой еще теплую лужу. Натыкаюсь на что-то. Вот это да - пистолет. Надо же Петрович, сколько кровищи с тебя натекло. Сразу и не приметишь. Откладываю в сторону. Не успеваю выпрямиться - шум, крики.

- Руки вверх! - в спину уперлось что-то твердое, а логика подсказала, что это наверняка ствол.

- А, Козьма. Давненько не виделись, - До боли знакомые руки щупают мои ляжки, ягодицы. Ну конечно. Это же Потап. его манера.

- Повернись.

- Здорово Потап, - я пытаюсь не терять нервного равновесия, хотя его похотливые движения жутко неприятны.

- Здорово-то здорово. Ты лучше объясни, какого хрена здесь делаешь? Потап густо сморкнулся и с наслаждением сглотнул. Мне стало дурно.

- Нет это ты объясни, - пришел я в чувство, - Я вроде ментов не вызывал.

- До тебя это сделали другие - более лояльные и законопослушные граждане, - Потап щурил глазки на заплывшем от жира лице.

- Кто же если не секрет?

Потап мне не ответил, а прикрикнув на дебила-помощника, скомандовал:

- Раздеть его и обшарить с ног до головы.

- Но шеф, вы же только что его обыскали.

Для меня всегда было загадкой - где он только подбирает себе в шестерки таких откровенных дегенератов?

- Этот тип хитрее двадцати таких как ты. Разговор-р-рчики.

Когда Потап визжит - значит он злой и спорить с ним не надо. Вот только дебил обшаривает почему-то не одежду, а меня, хотя я перед ним в трусах стою. Но могучий пинок шефа заставил его принять верное решение. Холодно. Я теперь похож на свежеощипанного гуся. Фотограф суетится, вспышкой своей глаза портит.

- Ты что, на бычки перешел? - Потап вырвал из рук мента-практиканта найденный мной обрывок и бросил его на пол. Хорошо, что не в кровавую лужу. Ужас как мне не хотелось в ней снова ковыряться. Да и вещдок жалко.

- Я конечно не дурак, - (вот это сказал!) - и понимаю, что не ты его ухлопал. Но от меня так просто не отделаешься. Митрофан - надень на него наручники. Пускай люди полюбуются.

- Если ты такой умный, - хамства мне не занимать, - то может быть сразу и убийцу назовешь?

- Ты шуточки брось. Я серьезно говорю.

Я понял, что дело зашло далеко. Но мне нет никакого интереса показываться перед публикой в неприглядном виде. Иду на краюнюю меру. Что делать, придется расстаться с цигаркой.

- Давай меняться. Я тебе что-то подарю, а ты меня отпустишь.

- Я взяток не беру.

Так, еще не сообразил. Ладно, попробуем со второй попытки, я забыл, что у него позднее зажигание.

- Баба хоть что сказала?

- Какая баба?

Вот те на! Сыщик хренов.

- Слушай, что-то не врубаюсь? Ты сказал, что тебе сообщили об убийстве? Но кто? Когда я входил сюда, какая-то красотка выпорхнула, меня чуть не раздавила. Я думал это она и позвонила в милицию.

Я готов любую чушь нести, лишь бы Потап забыл про мои слова о подарке. А дамочка та в голове засела. Выходит не она сообщила. Тогда кто? Мысли в голове вертятся, я стою зубами стучу.

- Одевайся, - спохватился Потап. А сам извилины напрягает.

- Ладно, пойдешь без конвоя. Только расскажешь, все что видел.

- Ладно.

Ну положим не все, что видел, а кое что не утаю.

Выходим. На всякий случай Потап ведет меня впереди, наблюдатель.

Увидев нас зал притих. Половина народа паркет облизывает, остальные еще держатся. Но веселье прервано. Лица грустные и тупые. Еще не соображают, но уже искорки в глазах появились...

...Боже, кто так дурно наблевал?...Неужели я?..

Глава 2.

- Я тебе в тысячу первый раз объясняю - я пошел искать Петровича, потому что у меня угнали мотоцикл. Кому как не ему отвечать за то, что на стоянке творится.

Потапова секретарша на стуле как блоха вертится, стучит по клавиатуре, аж в мозгах эхом отдается, мои показания стенографирует.

Потап пыхтит, слюни пускает. Он так думает. Еще может в носу колупаться при этом, так, что ноздри наружу выворачиваются. Если хорошенько присмотреться, то пятнышки на кресле - это не рисунок, а...

- Слушай, Козьма, - голосок у Потапа стал липкий и вкрадчивый, не иначе как подлость задумал, - а я ведь могу на тебя всех собак повесить.

Вот простота. Нашел чем удивить.

- Ты сам посуди - никого кроме тебя мы не видели. Женщина твоя мифическая, а может ты ее сам придумал. Мы допросили всех, никто про бабу не упоминал.

- А звонок? Кто звонил, ты мне так и не ответил.

- Здесь я задаю вопросы, - Но так и быть - скажу. Говорил мужской голос. Он сказал, что в "Айсберге" готовится жестокое убийство начальника охраны.

- Когда это было?

- За полчаса до того как мы подъехали. Чего ты лыбишся?

- Да нет ничего.

- Хочешь сказать - неоперативно?

Ничего я не хочу сказать. И улыбаюсь я потому, что смеюсь над собой. Только сейчас, к утру, башка моя пришла в норму, ну почти в норму, и соображаловка действовать начала. Ведь когда я зашел на склад, кровь-то еще теплая была. А там холодильник, сквозняки. Выходит убили его почти в тот же момент. А никого кроме красотки и меня не было. Ну я Петровича не убивал, это точно. Я пьяный еще подраться могу, а убить - увольте. Выходит цыпочка и порешила Петровича. Ну ладно. Дело это мне начинает нравится и я пытаюсь найти повод, чтобы смыться из этого сортира поскорей.